Могутный деревенский голова, стоя на крыльце и размахивая булавой, призывал всех успокоиться, женщин и детей – укрыться в домах, мужчин – дать захватчикам отпор. Его голос звучал спокойно и уверенно, но Хан уже чувствовал беду. Там, в родном стойбище, напитавшись духом смерти, он научился понимать, когда она не собирается шутить. Жители Зыбин были обречены так же, как и Смерти-с-ветки.
Бешеных оказалось четверо. Двое тигров, медведь и волк. Выйдя на открытое пространство, они разошлись, беря деревеньку в кольцо. Спрятавшись под телегой с мешками муки, Хан чуял их передвижения, но продолжал отчаянно искать аромат Руби, который появлялся то тут, то там, и, наконец, начал удаляться по направлению к ее дому. Тогда он выскочил из-под телеги, едва не угодил под чей-то клинок, поднырнул под него и бросился за девушкой. Перемахнул забор, становясь рысью, помчался вдоль улицы, с легкостью перепрыгивая околицы.
Он догнал ее, когда она почти добралась до дома. Выпрыгнул, обернулся, схватил, взвалил на плечо и понес прочь. Рубина почему-то молчала. Не возмущалась, не кричала.
Зохан притащил ее на задний двор какого-то дома, где, судя по запаху талой воды, был оборудован ледник под землей. Нашел крышку ледника, открыл и кинул Руби вниз. Собирался захлопнуть люк, но наткнулся на ее взгляд, как на острие ножа. И осознал, почему она молчала – каким-то наитием девушка, только взглянув в его лицо, поняла всю степень опасности, грозившую деревне.
Разлепив побелевшие от страха губы, она произнесла лишь одно слово:
– Матушка…
– Я найду ее! – пообещал Хан. – Холод не даст твоему запаху выйти наружу, и они тебя не почувствуют! Только заклинаю тебя всем святым – сиди тихо! Поняла?
Руби мелко затрясла головой, до крови закусила губу. Зохан вернул крышку люка на место, забросал землей, накатил сверху садовую тачку. И побежал к ее дому. На площади матушки не было, значит, должна быть там!
Он опоздал. Когда ворвался в дом, увидел лежащее на полу женское тело. В нос шибануло кровью, и ее запах показался сладким. Мотая головой, чтобы избавиться от наваждения, Хан выскользнул на крыльцо. Нет, человеческая кровь для него не пахла сладко, какой бы свежей не была! То был запах безумия, зовущий погрузиться в его ласковые крепкие объятия.
Краем глаза Зохан уловил движение и сиганул с крыльца. Вовремя, потому что крупный серый волк, взлетев в воздух, проломил в прыжке балясины перил и оказался наверху. Широко расставив лапы, задрал голову и завыл – и торжествующий голод звучал в его песне.
Волка отвлекли человеческие крики с улицы. Он неторопливо спустился с лестницы, перемахнул ограду, и криков стало больше.