Больше не теряя времени, Хан вернулся за Рубиной, вытащил ее из ледника, закинул себе на спину. И, обернувшись, помчался к лесу, надеясь лишь на то, что бешеные предпочтут остаться там, где держит их человеческий страх и реки крови, и не станут их преследовать. Девушка ни о чем не спросила, но он слышал ее сдавленные рыдания, и его сердце сжималось от невозможности остановиться, обнять, утешить.
Они миновали поля, окружавшие деревню, и, не снижая скорости, ворвались под лесной полог. Успокаиваться было рано – следовало уходить как можно дальше от Зыбин, помня о том, в каком направлении двигается основная часть оборотней.
Новый запах обрушился на Хана, как булава, заставив резко прянуть в сторону. Как крепко ни держалась Рубина за его холку, как ни сжимала коленями его бока, скатилась со сдавленным криком.
Зохан остановился, будто налетел на невидимую стену. Потому что следом за четырьмя бешеными шел пятый. И это была рысь.
«Среди них твой брат, Улиш. Но если встретишь его – беги прочь и не оглядывайся!»
На миг пришла безумная мысль – пойти навстречу, заглянуть брату в глаза, попытаться отыскать в них свет разума… А затем Хан услышал стон Руби. Девушка поднялась с земли, шагнула к нему.
Никого… Никого он не смог спасти! Ни мать, ни близких, ни людей из деревни. И Улишу ничем не помочь! Осталась только она!
Зохан зарычал и переступил с лапы на лапу, подгоняя ее. Рубина с трудом взобралась ему на спину, вцепилась в лямки дорожного кофра.
Запах Улиша приближался. Ощущая, как рвется последняя ниточка, связывавшая его с родным кланом, оборотень помчался на шум ручья, прыгнул в русло и побежал по ледяной воде, сбивая след. Быстрее, быстрее, быстрее…
Когда, спустя час, его перестала преследовать мысль вернуться в Зыбины, чтобы налакаться крови, Хан понял – безумие осталось позади. Брат отстал, наверняка предпочтя присоединиться к тем, кто продолжил бойню, однако делать передышку Зохан не стал. Выскочил на берег и помчался дальше, к тому самому каменному языку, о котором рассказывал Рубине. Должно быть, они сильно отклонились на восток, потому что добирались до отрогов гор дольше, чем Хан рассчитывал. Но не было времени посмотреть старую карту…
Наступила ночь. Под лапами оказались округлые камни, отполированные в незапамятные времена уходящим на Север ледником. Хан упал, тяжело дыша, у какой-то расщелины. Рубина, словно куль с мукой, повалилась рядом. В воде ручья юбка ее платья промокла насквозь, и девушку трясло от холода.
Отсюда, с возвышения, черный лес без единого огонька казался озером тьмы, поглощающим свет, тепло, все хорошее в жизни.