«Боже, что со мной? Краснею, как глупенькая девица, мечтающая лишь о замужестве? Уж не влюбилась ли — этого только не хватало!..»
Надежда поблагодарила за цветы — Юрий угадал ее любовь к хризантемам, напомнила о приглашении:
— Концерт состоится завтра, в кассе будет оставлена контрамарка. После выступления милости прошу за кулисы.
На следующий день, подъезжая к театру, увидела у служебного входа офицера. Левицкий помог Надежде выйти из ландо, провел к подъезду, растворил дверь.
Плевицкая шла по коридорам, опираясь на крепкую здоровую руку спутника, и словно обрела крылья. Почувствовала себя удивительно легко, как не бывало давно. Прошли настороженность, беспокойство, вызванные опасением выступить после долгого отсутствия в столице не так, как прежде. Уже ни о чем не жалела, не осуждала за предательство памяти мужа. У порога грим-уборной сказала:
— У вас место в ложе, где в мирные времена сидело семейство императора. Коль появится желание аплодировать, сдержите эмоции, иначе привлечете внимание, а я засмущаюсь. После концерта ждите за кулисами.
Зрительный зал встретил недружными хлопками, точно на сцене была дебютантка или совсем неизвестная актриса, а не «Курская соловушка».
«Неужели забыли? — расстроилась Надежда. — Придется освежить память и спеть так, чтобы растрогать даже самых бесчувственных, твердокаменных!»
С первым аккордом гитары пришло спокойствие, желание удивить, очаровать, заставить плакать или смеяться.
Плевицкая пела и изредка смотрела на бледного Левицкого, его лежащую на барьере ложи перевязанную руку. Штабс-капитан был заворожен пением. Лишь после «Ухаря-купца», когда публика взорвалась аплодисментами, очнулся, привстал.
«Где, милейший, ваша сдержанность? Взяла в плен? То-то еще будет впереди!» — принимая цветы и кланяясь, улыбнулась Надежда.
С того вечера они не расставались ни на день.
По утрам Левицкий спешил к Плевицкой, вел ее завтракать, затем сопровождал в деловых поездках, присутствовал на репетициях. На концертах дежурил за кулисами, приносил чашечку дымящегося кофе, булочку. Вскоре Надежда настолько привыкла к постоянному присутствию влюбленного офицера, что, когда Левицкий лег на операцию, почувствовала пустоту. С трудом вытерпела два дня (на свидание в госпиталь не пускали, позволяли лишь передавать фрукты, лакомства), и стоило Юрию появиться на пороге меблированной квартиры, не дала произнести ни слова, бросилась к нему на шею.
— Предложение руки и сердца осталось в силе, — сказал Левицкий и вовремя поддержал певицу, у которой от счастья подкосились ноги.