Надежда слушала и вспоминала бывшего начштаба генерала Ивана Романовского, который приплыл из Крыма с Деникиным и британским дипломатом Холмэном на миноносце «Капитан Сакен».
«Представили после концерта. Начинал тучнеть и лысеть… Носил бородку а-ля кардинал Ришелье… При ходьбе смешно семенил, точно пританцовывая… Но отчего напуган Ковальский? Боится быть обвиненным в убийстве? Он ни в чем не виноват: я тому свидетельница, во время убийства угощался чаем с бутербродами… Опасается, что на вокзале могут арестовать, будут допрашивать и докопаются до истины?.. Решил пересидеть у нас?..»
Словно догадавшись, какие вопросы встают перед певицей, Кутепова рассказала, что британский командующий выставил у посольства усиленный караул, документы проверяют буквально у всех убывающих из города, в первую очередь у лиц европейской внешности.
Стоило разговору прекратиться, Плевицкая пересказала его мужчинам, впрочем, те уже были в курсе всего, а Ковальский сумел побороть испуг.
— Извините, что ворвался на ночь глядя, но больше пойти не к кому. Посижу у вас часок-другой.
— Бросьте! — перебила хозяйка. — Заночуете здесь, не то заграбастают как приезжего, бросят в кутузку, где кишмя кишат тараканы и брр! крысы. Покинете нас и город, когда паника утихнет.
Она ушла стелить на диване и прислушалась к разговору в столовой.
Убийство Романовского оказалось полной неожиданностью. Ковальский признался, что не имеет права рисковать полученными от Скоблина документами и шифровкой — попади они к белым в их контрразведку, и примутся искать источник информаций.
«Стрелял точно не Ковальский, — размышляла Плевицкая. — Такие имеют более важное задание, нежели спускать курок. По всей вероятности, не вооружен, дабы при обыске на границе не арестовали. Не повезло бедняге из-за стечения обстоятельств… Должен вернуться, вопрос: куда? По всему, в Москву, сомнений, что прибыл именно оттуда, нет. Неужели проделал неблизкий путь лишь для встречи с Колей?..»
Ковальский прятался двое суток. Не подходил к окнам, тем более не появлялся на балконе. По совету генерала не брился. Плевицкая раздобыла пенсне, которое делало Ковальского похожим на профессора, шляпу поменяли на котелок. Константинополь покинул не поездом, а на фелюге контрабандистов, делающей рейсы в порты Болгарии.
На гибель русского генерала турецкие (а затем европейские) газеты отозвались короткими сообщениями. О покушении больше говорили в среде русских эмигрантов. Предлагали разные версии — убийство из ревности (Романовский, дескать, отбил у убийцы жену), карточный долг и месть за казненного на Кубани родственника.