Пом. нач. ОГПУ Костров
А. Вертинский. «Дорогой длинною…», Шанхай. 1942:
Говорят, душа художника должна, как Богородица, пройти по всем мукам.
Сколько унижений, сколько обид, сколько ударов по самолюбию, сколько грубости, хамства перенес я за эти годы!.. Это была расплата. Расплата за то, что в тяжелые для родины дни, в годы ее борьбы и испытаний я ушел от нее. Оторвался от ее берегов…
Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику дальних стран, все, что я видел, все, чем восхищался, я отдаю за один, самый пасмурный, самый дождливый и заплаканный день у себя на родине! К этому я согласен прибавить еще и весь мой успех, все восторги толпы, все аплодисменты, все деньги, которые там зарабатывал.
Глава четвертая
На распутье
1
Тайна, как ничто иное, сблизила супругов. Надежда была несказанно рада, что муж нашел силы открыться ей, между ними уже нет никаких недомолвок, преград.
«Что бы ни было, а долго не смог бы таиться, скрывать секретную деятельность, рано или поздно выдал себя. Хорошо, что произошло сейчас, а не спустя какое-то время. Но отчего пришлось подтолкнуть, а не сам сделал шаг к признанию? Не верил, что умею хранить тайны, могу их выболтать? Плохо же тогда меня знает!»
Признание мужа в довольно продолжительном сотрудничестве с чекистами (точнее, с Госполитуправлением РСФСР, как с февраля 1922 года стала именоваться Всероссийская чрезвычайная комиссия) ни в чем не изменило взаимоотношения супругов. Плевицкая не любопытничала, не лезла к Николаю с расспросами, с каких пор он стал тайным агентом Москвы, сколько платят за работу — со временем муж поведал об этом сам, познакомил с таблицами для шифровки донесений в новую столицу Родины.
— Могу принять шифрование на себя, — предложила Надежда и быстро овладела премудростями шифрования и дешифрования донесений, получаемых инструкций-приказов. Эта работа требовала усидчивости, предельной внимательности: переводить слова в ряд пятизначных цифр было довольно сложно. Для шифровки применялась Библия, изданная в 1920 году в Польше на русском языке: определенные страницы и тексты в Священном Писании христиан имели еле заметные значки — проколы иглой, что было ключом к работе. Цифры симпатическими чернилами переводились на лоскуток шелковой материи и тут же обесцвечивались, чтобы быть проявленными на Лубянке, лоскутки зашивали под подкладку пиджаков курьеров.
Корпя над очередным донесением Центру, «Фермерша» задумалась:
«Если судить по регулярным поступлениям на Колин счет в банке, Москва щедра, иначе бы не смогли перебраться в Париж, снять тут трехкомнатный номер в приличном отеле, разъезжать по городу на такси, обедать в фешенебельных ресторанах и, главное, приобретать для меня концертные наряды. Не будь такого финансирования, пришлось бы, как говорит Коля, потуже затянуть пояски, а чтобы сводить концы с концами, даже заложить в ломбарде драгоценности…»