Установленный на Ладожской улице у комендатуры громкоговоритель оглушал район бравурными маршами, в их числе «Поднимем выше наш флаг» на слова возведенного в ранг святого мученика, погибшего в уличной драке в 1930 году Хорста Весселя.
Напротив Илиодорова монастыря[165] порывы ветра рвали закрывающий пролом разрушенного дома транспарант, пропагандирующий войска СС.
Из труб землянок в низкое небо тянулись дымки.
На элеваторе в поисках горелого, перемешенного с землей зерна копались старики, дети.
На площади им. 9 Января в доте румыны жарили конину.
В лазарет поступали обмороженные, проклинающие русскую зиму солдаты.
На заброшенном Алексеевском кладбище росло число свежих захоронений (могилы православных покойников теснили евангелисты, католики), на могилы скончавшихся от ран ставили наспех сколоченные кресты с фамилиями, именами, званиями, вешали каски.
В пополнения несущих оборону частей направлялись необстрелянные, плохо или совсем не обученные воевать конюхи, шоферы, снабженцы-интенданты, писари, повара, которые для сохранения жизни сдавались в плен. Чтобы прекратить этот позор, Паулюс подписал приказ:
Все мы знаем, что если армия прекратит сопротивление — большинство ждет верная смерть от вражеской пули либо от голода и страданий в сибирском плену. Тот, кто сдастся в плен, никогда не увидит своих близких. У нас только один выход — бороться до последнего патрона, несмотря на усиливающиеся холода и голод.
Командующий благоразумно умолчал о резком сокращении рациона питания — теперь в сутки военнослужащие получали 50 грамм хлеба, литр бобового супа без жиров, пару сигарет из эрзац-табака.
Наступившее полуголодное существование ничуть не беспокоило
Дьякова. Предвидя это, он предусмотрительно припрятал продукты, которые при длительном хранении не теряли вкусовых качеств, не портились. Как и многие в армии, верил, что гарнизон и части на линии фронта будут регулярно снабжаться продовольствием по железной дороге или воздушным путем, залог тому обещание фюрера не бросить в беде свою героическую 6-ю. В возникших трудностях бургомистр винил зиму с ее трескучими морозами, снегопадами.
«Немцы не привыкли к нашим холодам, когда плевок замерзает налету. Паулюс обнадежил, что Красная Армия выдохлась и уже не будет сражаться с прежним ожесточением. Напомнил, что Гитлер назвал 6-ю армию крепостью на Волге, это обязывает каждого пресекать любые попытки противника вернуть себе утраченное. Для того чтобы прекратить гуляющие среди военнослужащих разговоры о готовящемся русскими штурма Сталинграда, его окружения, перевел свой штаб в центр города в здание универмага».