— Какова цель переговоров?
— Переговоров не будет, ― ответил офицер.
— Что в ультиматуме?
— Не суй нос куда не положено. Ультиматум командования Красной Армии адресован не тебе. Могу лишь сказать, что всем прекратившим сопротивление, сдавшим оружие гарантировано сохранение жизни, нормальное питание, обмороженным и раненым оказание квалифицированной медицинской помощи, после войны возвращение на родину… Сдача окруженной армии в плен позволит ей избежать гибель от голода, болезней, ран.
Майор выслушал от Дьякова перевод.
— Командующий германской армией в курсе появления парламентеров, но не изъявил желания встретиться с ними. Ультиматум уполномочен получить я.
Русский офицер передал прошитый суровой ниткой, скрепленный сургучовой печатью пакет. Майор козырнул, прищелкнул каблуками, пожелал парламентерам[166] благополучного возвращения и с переводчиком-толмачом поспешил в центр Сталинграда на площадь Павших Борцов в универмаг, куда переехал штаб армии.
Вильгельм Адам не пожелал выслушать отчет о выполнении задания, не расспросил, как прошла встреча с парламентерами, и увел Дьякова к командующему. Паулюс встретил их с хмурым выражением на лице, не взял пакет, приказал перевести документ, что бургомистр, делая паузы для поиска нужных слов, выполнил. Начал тихим голосом, но осмелел и заговорил громче.
— «Части Красной Армии полностью окружили плотным кольцом 6-ю и 4-ю танковую армии… Все попытки ваших войск получить помощь не оправдались… Германская транспортная авиация с продовольствием, боеприпасами, горючим несет огромные потери… Ваше положение тяжелое, испытываете голод, болезни, холод… Вы, как командующий, понимаете, что нет возможности прорвать окружение, дальнейшее сопротивление не имеет смысла…»
Дьяков почувствовал во рту сухость ― стало трудно говорить, но не попросил глоток воды, чтобы смочить горло. Облизнул губы и продолжал:
— «При безнадежной для вас обстановке, во избежание напрасного кровопролития предлагаем прекратить сопротивление, передать в наше распоряжение весь личный состав, вооружение, имущество… Гарантируем офицерам, унтер-офицерам, солдатам жизнь и безопасность, а после войны возвращение в Германию либо в другую по желанию страну… Раненым, больным обмороженным окажут медицинскую помощь. Сохраняется военная форма, личные вещи, ценности, офицерскому составу холодное оружие…»
Дьяков переводил и украдкой посматривал на командующего. Бледное лицо Паулюса ничего не выражало, было непроницаемым. Стоило бургомистру произнести фамилии, занимаемые посты, звания подписавших ультиматум представителя Ставки Верховного Командования Красной Армии генерал-полковника артиллерии Воронова, командующего войсками Донского фронта генерал-лейтенанта Рокоссовского, как Паулюс резко повернулся спиной к адъютанту и переводчику. После затянувшейся паузы произнес: