– Да, Кристина. Возможно! Я родная сестра-близнец твоей мамы, – сказала, наконец, женщина.
– Но мама мне никогда не рассказывала о вас, – заметила я.
– Её можно понять. Ведь она не хотела, чтобы я уезжала навсегда… на другой край земли, и обиделась на меня. Поэтому мы прекратили переписку с ней, поэтому я даже не знала, что у меня есть племянница. Сейчас я живу в городе Н… это довольно далеко от вас, и приехала в родной город, чтобы решить свои дела, а тут узнала, что сестра давно умерла, – женщина снова обняла меня, прослезившись. – И что у меня есть племянница…
Немного помолчав, она продолжила:
– Я живу одна. Детей у меня нет, а с мужем мы давно расстались, поэтому у меня осталась только ты – моя единственная родственница.
Слишком сложной сейчас оказалась задача для моего погружённого мысленно в хаос восприятия осознать всё то, о чём я и в жизни никогда подумать не могла. Мне нужно было время для того, чтобы прийти в себя, и когда наконец я всё переосмыслила, мы уже сидели с тётей в уютных креслах в гостиной и беседовали о жизни за чашкой горячего чая.
Когда я окончательно осознала, что у меня на этой земле есть ещё хоть какая-то родная кровь, я воспряла духом и уже была безгранично рада этому новому обстоятельству, так неожиданно возникшему в моей жизни.
Тётя Элеонора остановилась временно в гостинице, куда не раз приглашала меня в гости, но в основном она часто наведывалась к нам сама. Как я заметила, она подружилась с крёстной, более того, я видела, как крёстная с доброй и светлой улыбкой встречала тётю Элеонору каждый раз, когда она к нам приходила. Иногда у меня интуитивно возникала мысль, что тётя Элеонора напоминает ей всем своим обликом мою маму – её давнюю и любимую, как сестру, подругу, о которой она печалилась после её смерти все эти годы.
Однажды я всё-таки посетила гостиницу, где остановилась тётя Элеонора, это случилось в предпоследний день её отъезда. Перед моими глазами открылось большое высокое здание, напоминающее собой больше дворец, чем обычную гостиницу. Перед центральным входом возвышались статные белоснежные колонны, а парадная лестница была выложена тёмно-коричневым мрамором. Оказавшись в просторном большом фойе, я невольно подняла голову и увидела, как над ней висит огромная роскошная люстра с нескончаемым множеством белых, как слеза, подвесок в виде капель дождя. Высокий потолок казался величественным. В холле меня уже ждала тётя Элеонора, которая затем проводила меня в свой номер. Мы засиделись с ней до самого позднего вечера за чашкой чая, рассматривая альбомы с фотографиями моей мамы и тёти Элеоноры, которые пробудили у меня те тревожные и одновременно счастливые чувства из детства, когда ещё была жива мама.