– Что поделать, Мария. Ведь мы не вправе, что-либо изменить, – сказала я в задумчивости.
– Конечно, не вправе, потому как сам чёрт только ведает, что творится в голове у хозяина. Нет, вы посмотрите, только съехала и на тебе, уже обратно въезжает. Такое ощущение, что ей здесь маслом намазано. Хм, не мудрено, – передернув плечами, заметила Мария. – Такой жених – и богат и красив, к тому же… умён, правда, иногда мне кажется, что у него какие-то странности в голове происходят, особенно, я заметила, это вас касается.
В этот момент она бросила на меня цепкий и испепеляющий взгляд.
– О чём, вы Мария? – не понимая, что она хочет этим сказать, переспросила я.
– Ох, если бы я сама знала, о чём. Ведь его совершенно невозможно понять. Он, как сфинкс, не знаешь, что скажет или сделает в следующую минуту. Не должна я, конечно, в это дело вмешиваться, тем более что там сам чёрт ногу свернёт, но всё-таки скажу, нет больше моих сил молчать… Мне всегда казалось, что единственная девушка, которая только существует для него, так это… – она остановила на мне долгий пронзительный взгляд и, не договорив, замолчала, но после продолжила:
– Но его невозможно понять… слишком всё мудрёно в его голове, и вообще никак не пойму, чего он добивается всем этим, – с отвращением и недовольством произнесла Мария.
Слова Марии заставили меня задуматься, действительно, в последнее время появление этой девушки в нашем доме стало закономерностью. Было очевидно, что Вероника делает всё, чтобы быть ближе к Максу, но ведь и он не отвергает её порывов. Более того, он сам настоял, по словам Марии, на том, чтобы она снова оказалась в нашем доме. Но тогда… не значит ли это, что Вероника и он… – от этой мысли я вздрогнула. Меня охватила смутная тревога. Где-то в глубине души у меня начала проясняться мрачная и уже тяготеющая меня мысль, что это всё имеет какой-то определённый смысл.
Но нет. Я не должна об этом думать. У меня нет права делать какие-либо выводы и предположения по поводу их отношений. Но, с другой стороны… Я же… «Нет, я не должна больше думать об этом», – сказала я себе вслух и встала со стула, желая окончательно сбросить с себя это тягостное оцепенение. Но почему эта мысль меня так волнует? Почему, находясь в постоянном внутреннем противоречии с собой из-за странного и порой из ряда вон выходящего, неподвластного моему пониманию поведения Макса, я претерпеваю эту внутреннюю дикость чувств и ощущений? Почему мой ум постоянно доводит меня до изнурения, а порой чуть не до безрассудства, словно я нахожусь на раскалённом огне и, сделав шаг, упаду в пропасть, но смогу ли я когда-нибудь, Господи, выбраться из этого душевного ада? Его поведение то устрашало меня, то давало малую, хотя, может, и несбыточную надежду. Но нет… Он снова жестоко смеётся мне в лицо, словно по-прежнему насмехаясь над моими чувствами и слепыми и, как оказывается, глупыми мыслями, а его лицо каждый раз стоит перед моими глазами, иронично усмехающееся надо мной.