Причина его недомоганий и истерик мне стала ясна сразу. Бесполезно пытаться сделать сталь из дерева или бриллиант из рубина. Глупец тот, кто хочет переделать человека, используя собственные убеждения и принципы. Принимать человека таким, какой он есть, не ограничивая его личность рамками собственных прихотей и взглядов, — вот это и есть та самая подлинная любовь без единой доли эгоизма.
Но Френсис Моррэс стоял слишком далеко от данного понятия, а посему я перестал считать его своим отцом, утратив всякую надежду получить его любовь, и он, вероятно, уже перестал считать меня сыном, которого, впрочем, никогда и не любил.
Собирая оставшиеся вещи, я не чувствовал себя неблагодарным и не ощущал вину. Свой уход я считал совершенно справедливым. Жаль, что он свершался только теперь.
Мои глаза в спешке «перебрасывали» взгляд с одной вещи на другую, а мысли мгновенно помогали понять: нужно мне это или нет. Взяв в руку уже готовую к отъезду сумку, я вышел из комнаты, но, сделав всего один шаг за порог, замедлился и обернулся. На стене, прямо напротив кровати, все также неизменно висела самая ненавистная мне вещь — список правил и наказаний. С неистовым удовольствием я подбежал к нему и сделал то, что очень желал сделать давным-давно: разорвал с улыбкой на лице. Помятые клочки я демонстративно бросил на пол, как знак победы над своим закоренелым страхом — самой главной слабостью.
— Я уезжаю, Бетти, навсегда! — с восторгом сообщил я.
— Как? Куда? А как же колледж? — в обескураженности женщина закидала меня вопросами, но после, не дожидаясь ответа, огорченно присела на стул и закачала головой. — Мне понятно, почему вы уходите или, скорее, бежите прочь. Ваш отец… — она посмотрела на меня, и в ее зеленых глазах заблестела ненависть, а из уст что-то пыталось вырваться наружу. — Гореть ему в аду!
— Не волнуйтесь так, прошу! — я опустился на корточки и с нежностью взял ее сухие от воды и порошка руки.
— Куда вы теперь подадитесь?
— Бетти, почему вы теперь обращаетесь ко мне на «Вы»? — я улыбнулся, с любопытством заглядывая ей в глаза.
— Не смею говорить иначе. Вы стали таким взрослым, Мартин!
— Взрослым? Но меня не было дома всего семь месяцев!
— Для меня — целая вечность! И раз вы приняли самостоятельное решение, не уведомив мистера Моррэса, я не ошибаюсь: Вы и правда возмужали!
Даже Бетти ощутила ту перемену, которая произошла во мне, а значит, это не было простой выдумкой. Я действительно стал другим, самим собой.
— Я оставил колледж. Впредь буду сам решать, какой дорогой идти. И она нашлась! Через четверть часа я уезжаю в Нью-Йорк вместе с другом. Уверен, там меня ждет более лучшая жизнь — долгожданные приключения! И теперь я не одинок. Все будет хорошо, Бетти! О Вас я всегда буду помнить! — моя улыбка заставила женщину улыбнуться в ответ, хотя ее глаза все еще выражали глубокую печаль.