Рива отвернулась, но в песни крови явственно прозвучало ее упрямство.
— А если возьмешь меч без спроса, наши занятия на этом и закончатся. Ты меня поняла?
— Зачем тогда ты его таскаешь за собой, если даже не собираешься им пользоваться? — сердито спросила она.
Вопрос был вполне уместным, но разговаривать на эту тему Аль-Сорна не захотел.
— Пошли, — сказал он, направляясь к фургону. — Эллора уже накрыла на стол.
По мере их продвижения на север танцовщица слегка оттаяла, однако Ваэлин знал, что ей все еще не по себе от его присутствия. Каждые шесть дней она около часа проводила в одиночестве вне круга фургонов и, сидя с закрытыми глазами, что-то вполголоса напевала. Несмотря на то что он покинул орден, его прошлые заслуги были всем прекрасно известны, поэтому Эллоре с ее убеждениями действительно было чего опасаться. Но он был удивлен, что она практикует ритуалы отрицателей у всех на виду.
— В Королевстве перемены, милорд, — как-то вечером объяснил Джанрил. — Через год после восшествия на престол король Мальций снял все запреты, касающиеся отрицателей. Эти несчастные больше не болтаются на виселицах с вырванными языками, так что Эллора может не прятаться во время молитвы. Впрочем, напоказ этого делать пока не стоит.
— Что побудило короля принять такое решение?
— Понимаете, милорд, — голос Джанрила упал до шепота, хотя они были одни, — у нашего короля есть королева, интерес которой к идеям отрицателей, как некоторые утверждают, несколько более серьезен, чем обычное любопытство.
«Иначе говоря, королева Объединенного Королевства не является сторонницей Веры? Да, многое же там изменилось за пять лет», — изумленно подумал Ваэлин и спросил вслух:
— И ордена не возражали?
— Ну, Четвертый возражал, разумеется. Аспект Тендрис произнес множество речей на эту тему. В общинах тоже многие ворчали, опасаясь возвращения «красной руки» и всего такого прочего. Сейчас все более-менее устаканилось, а сразу после войны то и дело вспыхивали бунты. В последние два года, что я провел в Волчьем легионе, нас регулярно отправляли подавлять восстания в Азраэле. Теперь же люди устали и хотят просто пожить спокойно.
* * *
Следующий день застал их на равнинах, простирающихся к югу от реки Соленки. По сторонам дороги тянулись бесконечные поля пшеницы и златоцвета. У перекрестка, в нескольких милях от Овсяного дола, Ваэлин попросил Джанрила остановиться.
— У меня есть дело на восточной дороге, — сказал он. — Вечером я сам найду вас в городе.
Рива спрыгнула с крыши фургона и пошла рядом с Аль-Сорной.
— Тебе не обязательно идти со мной, — сказал он ей.