— Тебе стало любопытно, не так ли? — спросила она Френтиса, в то время как он тащил пони сквозь толпу. — Я имею в виду статую.
Он обернулся, но промолчал. Он был уверен, что ничем не выдал своего интереса, но у нее имелась странная способность угадывать невысказанные желания.
— Ну что ж, история эта длинная, однако я не прочь рассказать ее. Правда, придется подождать, пока мы не выедем на дорогу.
На то чтобы добраться до ворот, они потратили едва ли не вечность: улицы Миртеска были запружены толпами рабов и свободных граждан. Казалось, каждый стремился доставить окружающим как можно больше неудобств.
— С дороги, голодранец! — заорал на Френтиса одетый в серое толстяк и попытался отпихнуть его в сторону, стукнув пони по носу. Ментальные путы на мгновение ослабли, и Френтис двинул толстяка коленом в пах, оставив его корчиться на мостовой.
— Не терплю невеж, — услышал он голос своей попутчицы.
На одной из улиц внимание Френтиса привлекла странная сцена. Перед благополучным на вид домом стоял, понурив голову, человек лет сорока в потертой одежде раба. На шее у него висела табличка с каким-то словом. За его спиной группа рабов под присмотром надзирателя выносила из дома мебель, картины и прочий скарб, а в небольшом дворике сидела женщина с двумя детьми и наблюдала за происходящим. Френтиса поразила незамутненная ненависть, с которой женщина и старший мальчик лет пятнадцати смотрели на раба с табличкой на шее. Когда они проезжали мимо, надсмотрщик как раз протягивал женщине свиток, а один из рабов запирал дверь тяжелым замком на цепи. Прежде чем эти люди остались позади, Френтис расслышал слово «расторжение».
— Наделал долгов, а расплатиться не смог, — пояснила сидящая в повозке женщина. — Такие не заслуживают ни семьи, ни дома, ни свободы.
За выход из города им пришлось заплатить привратнику три диска — и еще один за проезд по дороге. Френтис подумал, что воларцы, как видно, большие любители всяких поборов, однако вынужден был признать, что дорога того стоила: гладкая, вымощенная плотно уложенными плитами песчаника, достаточно широкая для того, чтобы на ней могли без труда разминуться две тяжелые повозки. Прямая, как стрела, она уходила далеко вперед в туманную даль. Во всем Королевстве не было ни одной подобной дороги. Френтис с изумлением представил, с какой скоростью по ней могли бы передвигаться войска.
— Впечатляет, не так ли? — заметила женщина, вновь с поразительной точностью угадав его мысли. — Она построена около трехсот лет назад тем самым человеком, статую которого ты видел.