Френтис подавил желание посмотреть на нее, хотя ему, конечно же, хотелось узнать обо всем этом больше.
— Его имя Саварек Авантир, — сказала она, когда по обочинам дороги потянулись аккуратные апельсиновые сады. — Советник, генерал, покоритель южных провинций и, вероятно, величайший военный ум империи, а может быть, и всего мира. Однако, дорогой муженек, даже ему случалось познать горечь поражения. Его разгромили альпиранцы, как и вашего безумца-короля. Более десяти лет он пытался завоевать последнюю часть континента, не принадлежащую империи. За это время альпиранцы пролили море крови, сопротивляясь нам. Они терпели разгром за разгромом, теряли армию за армией, раздавленные гением Авантира, но собирали все новые и новые войска. Их сила — в числе, а вовсе не в жалких выдуманных божках. Это был болезненный урок, один из тех, которые в итоге и привели Авантира к безумию и к смерти от ножа его убийцы. Он потребовал в Совете увеличить число призывников, чем натолкнул советников на мысль, что его военный гений превратился в обузу. Такое часто случается с великими людьми: они не замечают ненависти тех, кто живет в их тени.
Она замолчала и до самого вечера не проронила больше ни слова. Проехав около тридцати миль к югу, они устроили привал. Причем она с удовольствием принялась играть роль ворчливой женушки. Ругала его на весь лагерь, требовала принести побольше дров для очага, где она стряпала еду, понося «никчемного муженька» на чем свет стоит. В результате он получил немало насмешливых и сочувственных взглядов от других постояльцев лагеря. Свободных граждан, разумеется. Рабы ходили с опущенными глазами и безучастными лицами.
— На, жри, неблагодарный пес, — сказала она, сунув ему в руки миску тушеной козлятины.
После первой же ложки он убедился, что с мечом она управляется куда лучше, чем с поварешкой. Но заставил себя все съесть: за годы орденской службы его желудок научился справляться с самой неаппетитной дрянью. Женщина продолжала разыгрывать спектакль до тех пор, пока на землю не спустились сумерки и обитатели лагеря не разбрелись по своим палаткам.
— Тебе интересно, какое отношение я имею к Авантиру, да? — спросила она.
Френтис, сидящий по другую сторону костра, по обыкновению промолчал. Женщина слабо улыбнулась.
— Прославленный предок? Мой прапрапрадедушка? — Ее улыбка потухла. — Нет. Он был моим отцом, любезный муженек. Я — последняя из рода Авантир, хотя мне больше не нужно это имя, как, впрочем, и всякое другое.
«Врет, — подумал Френтис, — подшучивает надо мной». То, что ей нравилось забавляться с ним, она доказала в первую же ночь в ее доме, заставив его принимать ванну с ней вместе. Она прижималась к Френтису, ее руки шарили под водой, трогали, гладили, губы шептали в самое ухо: «Я могу тебя заставить…» Он закрыл глаза, отгоняя мысли о том, как тело позорно предало его.