Вот и кончилась Сибирь. Три года. Совсем девчонкой приехала. Три года, а столько всякого уместилось в них. И даже — в эти дни дороги. Сколько людей, волнений, событий…
Качнуло, и рука Леонида протянулась перед ней к стенке.
— Сядьте глубже.
— Я — крепко! Ноги же упираются.
Он не убрал руку. Она засмеялась, сама не зная отчего:
— Ужас, до чего глупо мы кинулись за поездом!
Леонид усмехнулся, ответил по-Шуриному:
— Всяко быват.
— Никогда не встречала столько хороших людей, как в последнее время. Или в Сибири и люди лучше?
Паровоз тяжело запыхтел в гору, Леонид опустил руку.
— Почему в Сибири? Время, знаете, проявило. Многих очистило. И всякие ненужные перегородки между людьми разрушило. А потом… У нас, кроме гуманных идей, государство ведут самоотверженные, чистые люди. Их сердца, их поступки насыщают жизнь кислородом человечности. — Он, как всегда, говорил неторопливо, будто всматривался и тут же решал что-то. — Обмануть Ленина, нагрубить Ленину, польстить Ленину какой подлец посмеет? Я убежден, — он крепко поставил большой кулак на колено, — спрос рождает предложение не только в экономике. Сердца и поступки Ленина и его сподвижников требуют, спрашивают с каждого: будьте добры, дорогой товарищ, отыщите-ка у себя в недрах души ростки любви и доверия к людям. Пусть чахленькие, — выращивайте, если вы нам товарищ. Это, знаете, действует — ого! В малом масштабе я это постиг еще в нашей строительной практике — с подрядчиками, с рабочими…
Привыкла думать, что он художник, а ведь архитектор. Дорога повернула, ветер задул впятеро сильнее, загремел в ушах и вдруг прямо на них погнал черные лохмы дыма.
— Давайте-ка пересаживаться. Глаза ест, нос отрывает. Осторожно, без порывов и стремительности. Держитесь за меня.
— А я сама, — и быстро схватилась за перила.
— Вот наказанье!
Что-то еще бурча, Леонид расстелил брезентуху на середине площадки, под стенкой, защитившей от встречного ветра. Сел, обняв колено, рассеянно смотрел, как ветер гонял клочки сена по задней платформе, а из-под нее вытекали, извивались, блестели, терялись у горизонта рельсы. Виктория прислонилась к стенке, вытянула ноги.
— Детскими врачами должны быть самые талантливые, самые святые и самые смелые из врачей.
— Почему вы об этом?
— Как Вениамин Осипович, думаю о вашем будущем.
— Хочу делать самое нужное.
— Нужно, знаете, все. Видите, пшеница неубранная стоит. А вот найти свое дело, свое место, где лучшее, что есть в тебе, сможешь выложить до конца…
— Как его узнать, это место?
— У вас есть время — еще учитесь. Поймете, к чему душа лежит. А мне… Сейчас, пока война, — куда пошлют. А дальше…