Замялись мужчины, подавились недосказанным вздором женщины. Тишина не разомкнулась, лишь сгустилась темнота, и, кажется, ещё меньше стало воздуха. А лорд Кродор хищно улыбнулся и оглядел толпу, и едва заметно облизнул губы.
— Ингвуд, мой старый добрый друг! Когда ты услыхал, что я попрошу в жёны принцессу инородцев — не ты ли, помнится, твердил: не бывать, не согласятся! Посмотри на неё, друг, посмотри хорошенько. И пусть твоя прелестная супруга повторит свои слова! Не стесняйся, Фрина, ты же здесь гостья, ну же, скажи…
Женщина, к которой обращался людской вождь, не выдала себя, не шагнула вперёд — но расступилась толпа, и теперь на неё, не на Шантию, смотрели рыбьи глаза. Другая бы оробела, смутилась, но выданная своими же соплеменниками взглянула на правителя без страха, и даже, верно, без капли уважения.
— Я всего лишь беспокоилась о ваших будущих наследниках, милорд. Что, если они родятся такими же, как она?
Всё ширилась, ширилась улыбка Кродора, и всё меньше Шантии нравилась воцарившаяся снова тишина. Так затихают птицы и ветра в преддверии грядущего шторма.
— Мои нынешние владения простираются от великих гор до моря; если же мои дети будут править ещё и теми, что лежат за морем, мне всё равно, на кого они будут походить лицом. Или вы полагаете, что я не сумею воспитать собственных сыновей?
Кто-то среди гостей посмеивался, кто-то вновь завёл свои разговоры — но всё больше шёпотом, дабы не остановился на них яростный взгляд господина. Фрина стояла и то и дело дёргалась, будто какая-то сила вынуждала её склонить колени.
Хоть бы всё прекратилось, молила про себя Шантия, пусть даже снова каждый человек в этом зале оскорбит её, пусть даже замок вместе со всеми ними воспарит в небеса. Чужая неприязнь — полбеды, страшнее в тысячи раз стоять рядом с человеком, чьи глаза сверкают, а руки дрожат в неясном нетерпении.
— Довольно, Кродор! — тот, кого людской вождь называл Ингвудом, встал около супруги. — Одумайся! Ты позоришь мою жену — ради иноземки?! Истинный сын нашего народа никогда бы…
Казалось, этих слов и ждал хозяин замка: улыбка обратилась пугающим оскалом, и Шантии даже почудилось, будто будущий супруг не подошёл к Ингвуду, а сократил расстояние меж ними одним прыжком.
— Ты прав, друг мой! К чему позорить женщину? Но ведь и ты позорил мою невесту, не зная даже её имени. Истинный ли я сын своего народа? О, безусловно! И кому, как не мне, знать: такие оскорбления смываются лишь кровью. К оружию!
Шантия хотела зажмуриться, но вместо этого смотрела, смотрела, не отводя взгляда и не видя. Хоть бы мама догадалась отвести в сторону брата, закрыла ему глаза! А тем временем толпа отхлынула к стенам, оставив в центре тёмного зала пустое пространство, и согбенные слуги поднесли своим господам оружие. Всё так же шептались, так же пересмеивались кое-где, будто то, что сейчас происходило, было для каждого делом привычным, лишь всхлипывала средь других Фрина. Сам Кродор, пусть грозный и массивный, не казался сейчас страшным или жестоким: он легко, будто игрушку, перекидывал из руки в руку топор — и по-прежнему улыбался, то и дело слегка щурясь. Слишком, слишком довольное лицо для того, кто собирается сражаться. А может, не насмерть?.. А может, как заведено было у некоторых племён, о которых Шантия читала в старых книгах, до первой крови?..