Незрячие сёстры нечасто пели о людях. Когда же доводилось представителям человеческого рода случайно оказаться героем их песен, почти наверняка речь шла об эпохе Каменных Морей, когда не было ни рек, ни озёр, ни океанов — лишь бесконечные пустоши. Предки людей — великаны ростом до небес, первые дети хаоса, верно служили трёхглавому Антару. Он сотворил чудовищных созданий под стать себе, и наделил той же необузданной яростью. Рассекали камень колёса их тяжёлых колесниц, ранили тело земли: утоляя жажду убийства, великаны загоняли добычу для своего господина. Но восстала однажды Джиантаранрир против отца, поразила его клинком — и в прошлое ушло время людского владычества. Там, где пролегали пути великанов, разлились полноводные реки; сами же они, проклятые богиней, обрели иные тела — в разы меньше и слабее прежних.
Шантия смотрела на людей из окна повозки — и думала, что они не очень-то похожи на потомков легендарных великанов, как не похожи и на проклятых. Воображение рисовало ей уродливых чудищ, подпирающих плечами облака. С другой стороны — разве не учат древние сказания, что внешность обманчива? Может, и утратили гиганты прежнее величие, да только ярость осталась при них. Бессвязные выкрики, улавливаемые слухом, походили на жуткие заклинания, и она встревоженно посмотрела на брата:
— Почему мы остановились?
— Дождь, — Ишхан высунулся наружу, посмотрел по сторонам и тут же юркнул обратно в повозку, — из-за него дальше не проехать. Река не пускает нас.
А ведь и правда. Дождь. Здесь, на людской земле, это просто вода, которая льётся с неба; река — не живое существо, а разлагающийся труп. Жадно потянув носом сырой воздух, Шантия толкнула дверцу и вышла на дорогу.
Закрыть бы глаза, представить бы: она дома, и вовсе не маленькие капли легко касаются обнажённых рук и плеч, а лукаво шепчущиеся духи. Проказники столь малы, что и разглядеть трудно: мелькают, сменяют друг друга смеющиеся лица. Ловят они прозрачными пальцами осколки солнечного света, стоит тому на мгновение пробиться сквозь пелену облаков. Кружатся, поют свои песни духи, и пахнет кругом цветами и свежестью…
Серые холмы и деревья с облетевшей листвой, увы, не спешили исчезать. Так же, как дома, холодила босые ноги сырая трава, вот только не приходило привычное облегчение. Шантия снова зажмурилась и запрокинула голову, подставляя лицо дождевым каплям. Не смотреть, не видеть людей с оружием; не думать, что едешь навстречу будущему супругу, который уже по одной своей принадлежности к человеческому роду обязан быть свирепым варваром с душой зверя.