Шантия слишком хорошо знала этот голос, пусть и не хотела знать. Не заговорила. Не назвала имени Гундгерда. Только задёргалась, пытаясь вывернуться из кольца рук. Вот бы быть скользкой, как рыба: точно не удержал бы! Ошибка. Очередная ошибка. Как будто потомки великанов только лишь и могут, что ошибаться!
— А она… это… не заколдует? — опасливо протянул молодой страж, стоявший чуть в стороне.
— Какой — заколдует! — в зубы врезалась вонючая тряпка. — Не двинется даже! А к завтрему всё решим. Ишь — ведьма! Язык бы ей поганый вырезать да руки обрубить…
Не вырвалось больше ни звука, лишь жалобное мычание. А сердце забилось — слишком живо; наверное, оно так колотится лишь в предчувствии смерти. Дышать почти не получалось — только глотать, давиться воздухом, и надеяться, что сейчас кошмар закончится. На шум выбегали во внутренний двор люди с факелами: вдруг сейчас, как во сне, придётся сгореть?! Закрыть глаза — и пусть всё будет быстро, как с Элори: ни мгновения боли.
Но даже отвести взор не получалось. Шантия умоляюще посмотрела на стражей, а после — за их спины: в толпе она увидала Вениссу, спокойно стоявшую под небом. Скажи же, скажи им: то не заклинание, а только лишь песня…
Тёплые золотые глаза певуньи встретились со взглядом «ведьмы», и на мгновение мелькнули в них прежние смешливые искорки. Венисса улыбнулась — и исчезла за спинами слуг и стражников, так и не сказав ни слова.
— Смотри-смотри, глазёнки повылупила! Что, не ворожится? — в плечо ткнулась просунутая сквозь решётку палка. Шантия чувствовала себя, как рыбёшка в лоханке, которую гоняет тростинкой туда-сюда любопытный ребёнок. Говорить не получалось — только мычать; написать бы, но чем, да и станет ли кто-то из тюремщиков читать? Наверное, скажут — ведьминские письмена. А потом скуют руки. Где же Венисса? Почему бы ей не сказать — произошла страшная ошибка, всё дело в обыкновенной песне… Люди, наверное, милостивы к своим сородичам и, быть может, даже позволили бы ей самой пропеть всё до последнего словечка. Ведь выпустили же её наружу, пусть даже только в сад, но всё же туда, куда прежде несчастной певчей птице не было хода…
По крайней мере, Венисса снова увидела небо. Шантия повторяла про себя — нужно быть благодарной, нужно радоваться: ты помогла страждущей душе, пусть даже в ущерб себе. Думай Джиантаранрир лишь о безопасности и спокойствии, смогла бы она одолеть Антара?.. Вот только оттого не менее холоден каменный пол, и не менее хочется забиться в малейшую щель, подальше бы от тех двоих, что сторожат камеру.