Нынче, мой принц, заместо короны,
Ты примешь железный венец…
Напевая себе под нос, Шантия сосредоточенно месила вязкое, липнущее к рукам тесто. Сегодня важный, очень важный день, и никак нельзя, чтобы его что-то испортило.
Кухарка, конечно, удивилась, услыхав невиданную просьбу — позволить бывшей наложнице похозяйничать на её кухне, дабы испечь для усталого, обеспокоенного неизбежной войной правителя чудный мясной пирог.
Драконы ведь любят мясо, не так ли?..
То продолжая петь, то сбиваясь на полузабытые молитвы, она слизнула с рук муку и выдохнула. Возможно, он будет злиться; будет твердить, что мясо нынче следует беречь, потому что союзники молчат — то ли оттого, что не желают сражаться на стороне правителя, то ли оттого, что зоркие витирские бойцы перехватывают гонцов и почтовых птиц. Но не откажется ведь попробовать, хотя бы самый маленький кусочек?..
Служанки — те из них, кто не бежал в дальние деревни к своей родне — уже переговаривались с кухаркой, будто бы иноземка вздумала отравить их господина. Да что там — Шантия и сама поверила бы сплетням, если бы не знала: нет, никакого яда.
Кое-что другое, приятно согревающее душу. Пусть много раз случилось дуть на обожжённые ладони, пусть тесто подгорело, она продолжала улыбаться. Улыбалась и тогда, когда входила в зал, где людской вождь, глядя в пламя камина, размышлял о чём-то.
Неужто он догадался, сколь важен сегодняшний день, сегодняшняя ночь?.. Нет, навряд ли.
Шелестя подолом простого платья, Шантия остановилась близ усталого дракона. Тот и не пошевелился, лишь скосил на неё глаза; интересно, что его больше волнует — сама ли война, или то, что он сам когда-то послужил её первопричиной?..
Вздор. Его не может беспокоить пролитая кровь. Драконы ценят кровь почти так же сильно, как золото; другие страсти — на втором месте.
— Вам стоит поужинать, господин. Они могут перейти в наступление — и тогда вам понадобятся силы, чтобы защитить замок.
— Я уже говорил, — раздражённый рык, — что нужно беречь провизию!
— Если вас это так беспокоит, то я сегодня не съела ни крошки. Я не умру, немного поголодав.
Кродор вскочил, едва не опрокинув скамью, и Шантия отшатнулась, ожидая удара. Но вместо этого он принялся ходить туда-сюда, и вслед за ним тянулось, тянулось пламя в камине.
— Зачем?! Усовестить меня хочешь, что ли?! Я что, прошлое могу изменить? Или как?! Я и сам о себе позабочусь, поняла?!
— Только дети отвергают чужую заботу: им всё время кажется, что взрослые способны подумать о себе и сами. По-настоящему зрелые просто благодарят.