Когда он, стеная, заталкивал в себя двадцатый, казавшийся ему гигантским, вареник, с которого стекала разогретая сметана, пачкая руки и губы, сидевший напротив Бобров возгласил:
– А теперь пусть войдет волшебница, без которой всего этого не было бы!
И Ефимия втащила в триклиний за руку смущенную девчонку, ту самую, которую Вован давеча встретил на улице.
– Представляю почтеннейшей публике нашу Млечу, – торжественно сказал Бобров. – Царицу молока, графиню простокваши и сметаны и баронессу творога!
Публика заорала «Ура!», девушка покраснела как маков цвета и опустила голову, спрятав глаза, а бесстрашный капитан вдруг ощутил мимолетный испуг оттого, что подумал, а может она несвободна.
После вареников было огромное блюдо с салатом. Где Ефимия раздобыла такое, осталось загадкой, а вот содержимое живо напомнило Вовану оставленный дом в далеком уже восемьдесят девятом году, когда об этом чертовом капитализме знали только по произведениям Драйзера. Помидоры, свежие огурчики, лучок зеленый и репчатый, перцы, укроп, петрушка и другая не поддающаяся идентификации зелень. Объевшийся Вован с тоской смотрел на это изобилие, от души политое сметаной, и на азартно чавкающих друзей.
– Откуда эта радость? – спросил он тоскливо. – Юрка притащил?
– С нашего огорода, – гордо ответил Серега, уже оставивший мысль о приобщении древних греков к плодам огородной цивилизации. – Дядя Вася расстарался.
– Да ладно? – не поверил Вован.
– Вот те крест, – побожился Серега. – Ты хотя бы попробуй немного, чтобы место в животе осталось.
– Для чего? – испугался Вован и даже вилку от блюда отдернул.
– Увидишь, – загадочно сказал Серега и успокоил: – Это не больно.
Впрочем, Вован много бы съесть все равно не успел, потому что с салатом расправились и без него и очень быстро. А потом Серега возгласил:
– А компот?!
И девчонки-официантки сноровисто стали вскрывать какие-то горшочки и вываливать из них в глубокие миски нечто странно похожее на мелкие сливы.
– Это что? – опасливо спросил Вован.
– Это вкусно, – ответил с набитым ртом Бобров.
Против такого авторитета Вован не устоял. Тем более, что отведанное яство оказалось обычным консервированным компотом.
– Стоп, – сказал сам себе Вован. – Откуда тут консервированный компот? Колись, Серега.
Серега скромно улыбнулся.
Все выяснилось буквально на следующий день. Вован осознал, что пока он вел с пиратами свою локальную войну, в поместье шагнули очень далеко на пути превращения его, по сути, в самодостаточное образование, для которого соседи не более чем торговые партнеры. Уже сейчас обитатели усадьбы брали в городе только керамические изделия. При желании, они могли бы наладить и свое производство, но Бобров просто считал излишним нагружать свою инфраструктуру местными технологиями. Получается у соседей хорошо – и ладно. А вот то, что Бобров не хочет делиться с обитателями города технологиями двадцатого века, капитан, в отличие от Сереги, поддерживал и одобрял. По его однозначному мнению, ход истории это ход истории, и не надо в него вмешиваться. Концепцию «люди как боги» он категорически отвергал. И знал, что он в этом не одинок, и его, ежели что, поддержит и Петрович и даже Юрка, служащий главным мостом между мирами. Насчет дяди Васи он, конечно, был не так уверен, но даже возраст того указывал скорее на консерватизм мышления. Никто не спорил, что бывало и наоборот, но это, как правило, были исключения.