Обещание поразило молодого шофера. В той обстановке мало что предвещало скорое возвращение...
И вот что еще примечательно: авиаписьмо свое Гайдар отправил, по-видимому, 17 сентября. Письмо Тимуру в квартире Ольховича он писал в ночь на восемнадцатое. Утром восемнадцатого был получен приказ Москвы, который разрешал оставить Киев. А вечером девятнадцатого Аркадий Петрович пошел на разведку в полупустой город. Уходя, он сказал начальнику всех переправ полковнику Казнову и батальонному комиссару Белоконеву:
«Если я не вернусь, доложите при случае в Москву, что я остался в Киеве».
Уже находясь в партизанском отряде, Гайдар хотел отправить с полковником Орловым пакет, перевязанный веревочкой, но полковник не рискнул взять бумаги. Иными словами, Гайдар пытался использовать любую возможность дать знать о себе в Союз писателей или близким.
И вот что удивительно: пропало письмо, оставленное в доме Ольховича, неизвестно, куда исчез пакет, который не взял Орлов, но сведения о том, что эти пакеты были, дошли.
А полковник Е. Ф. Белоконев написал в 1963 году в редакцию «Юности» о походе Гайдара в Киев и его просьбе «доложить при случае в Москву».
Но если бы «система оповещения» свелась лишь к этим попыткам, она бы вряд ли достигла своей главной цели.
Гайдар это предвидел и придумал вот что. В каждой деревне, в каждой избе, куда он заходил, он называл себя, говорил, что он корреспондент и писатель.
Это было неблагоразумно с точки зрения личной безопасности, но Гайдар пренебрег благоразумием на тот случай, если бы его пришлось искать...
Аркадия Петровича всегда отличала доброта. Он остался ей верен и на войне: дарил свои книги, карандаши, которые на оккупированной территории сразу обрели большую ценность, трофейные вещицы, он отдал часы, компас, складной нож со множеством лезвий (купленный в Военторге вместе с первой кожаной сумкой).
Бабе Усте, матери Афанасии Федоровны, он принес очки, добытые во время диверсионной операции. Случайно подошли и стекла.[9]
Я знаю два дома, где Гайдар, уходя, вынул из кармана и положил на стол немалые суммы денег. Даже в пору всеобщего бедствия он нашел семьи, которые нуждались больше остальных...
И через двадцать с лишним лет десятки людей, некоторые со слезами на глазах, вспоминали об Аркадии Петровиче. Многие даже не знали его фамилии и запомнили как детского письменника и корреспондента.
Наконец, последнее: всех без исключения Гайдар просил при первой же возможности сообщить о нем в Москву.
Но и в такое простое дело Гайдар внес два усовершенствования. Он не давал домашнего адреса, который нужно было записывать на бумажке. Он говорил: «Запомните: Москва, Союз писателей». Такой адрес, действительно, было легко запомнить. И в годы войны все письма о Гайдаре и к Гайдару (ведь многие корреспонденты не знали, что Аркадий Петрович погиб) поступили в правление Союза писателей.