Григорьев на всякий случай проверил, не тянется ли от «чемодана» каких-либо сюрпризных проводов. Ничего не обнаружил. Бережно приподнял и перенес ящик на тропку. Зачем-то смахнул с него травинки и комочки земли. И принялся отвинчивать крышку горловины. Заскрипев, она поддалась. Он заглянул внутрь и — ничего не увидел.
— Пахнет бензином, — сообщил он. — По-моему, это бак от какого-то тяжелого грузовика. И в нем что-то есть, только не бензин. Бензин бы плескался.
В одном месте, у самого основания, горловина была плохо промазана, проржавела. Толя сильной рукой ее отогнул, как-то по-куриному, одним глазом, заглянул в отверстие и со словами: «Извольте получить свой заказ» — перевернул бак.
На землю выпал красноватый, ссохшийся кусок картона. Поблекшими золотыми буквами на нем было вытиснено: «Орден... к...ка».
Толя опять было взял в руки бак. Но я ему сказал:
— Стоп. Ничего больше не трогайте.
И побежал к шалашам. Там в вещевом мешке уже давно лежал без дела мой фотоаппарат. Еще на бегу я взвел затвор и, возвратясь к месту нашей находки, сделал первый кадр: бак и на земле орденская книжка. Затем я попросил Толю поставить бак на место, кое-как пристроил оторванную горловину. Снова щелкнул затвором: бак под корнем в земле.
Когда кончилась пленка в «Зените», я оглянулся. Весь наш кладоискательский отряд в полном составе стоял за моей спиной, не спуская глаз с нашей находки.
Еще толком не зная, что в этом железном просмоленном «чемодане», тут ли тетради Гайдара, я, однако, уже почти не сомневался, что перед нами тайник лесника Швайко. Или один из его тайников. И в порыве захлестнувшей меня радости, сказал:
— Мы всё нашли! Спасибо вам, дорогие люди! Спасибо, Леонард!
Саперы крикнули «Ура!».
Не знаю, слышал ли этот лес такое «Ура». Почти два десятка не слабых глоток орали что было сил. Затем саперы подхватили растерянного Леонарда и стали его подбрасывать. При каждом взлете он смешно взмахивал руками и ногами. С его головы слетела пилотка, из кармана посыпались блокнотик, кошелек, автоматическая ручка. Он не был готов к внезапно настигшей его славе. И мне показалось, что триумф пока не доставляет ему удовольствия.
Ждать фургон не имело смысла. Инструменты мы погрузили в экскаватор. И Николай Александрович собирался положить на сиденье и просмоленный бак.
— Это ж не мешок с гречкой, — обиделся лейтенант Толя. — Бак мы понесем на носилках.
Носилки соорудили из двух тонких жердей, соединенных поясными ремнями. Водрузили на них бак и торжественно двинулись к Лепляве. Примерно через каждый километр носильщики менялись: понести реликвию хотелось каждому. И довольно скоро я услышал обиженный шепот: