Афанасия Федоровна пожала плечами.
— Даже не знаю, как вам сказать... Погибли все, кто сидел тогда за столом. Секрет помнила я одна. Фальшивую могилу еще два раза кто-то разбрасывал. Я ходила нагребать. Боялась: вдруг тоже умру, не успев сказать детям, и не останется следа? Но и раньше времени говорить не хотела. А в сорок седьмом, когда приехали перевозить Гайдара, я была в Киеве. Возвращаюсь в Лепляву — бежит Витя:
«Ой, мама, писатели из Москвы приехали. С ними Тимур — он теперь моряк, носит саблю. Раскопали могилу — она пустая. В школу к нам приходили, спрашивали ребят: «Где захован Гайдар?» Никто не знает».
Я от Витиных слов так ослабела, что не могла двинуться.
«Беги, — сказала, — до Тимура. — Скажи: надо встать к раскопанной могиле спиной, а будка чтобы оказалась справа...»
С криком: «Я знаю! Я знаю, где захован Гайдар!» — Витя понесся через всю Лепляву к насыпи.
Но там уже перекопали всю поляну и могилу писателя нашли без него...
Прах Гайдара был перевезен в город Канев и похоронен на краю обрыва в парке, который теперь носит имя писателя.
«АЛЕНА, МЫ ЗАКОПАЛИ ПОД ШУЛОЮ...»
Руки Афанасии Федоровны были устало опущены на колени. Лицо покрылось пятнами. Глаза наполнились слезами. В керосиновой лампе плавно покачивался язычок огня. И на выбеленной стене шевелилась тень в платке.
Радость от того, что я «вышел на материал», боролась во мне с угрызениями совести: каждый вечер я невольно вынуждал Афанасию Федоровну плакать. Торопясь закончить разговор, я деловито спросил:
— Вы мне утром покажете, где закопано оружие и поповский сундучок?
— Что вы сказали? — не расслышала она.
Я повторил.
— Я не знаю, где они закапывали.
— Но ведь при вас уносили винтовки!
Афанасия Федоровна кивнула:
— Чистая правда. Только на что мне сдались оружие и тот сундучок с бумагами? Командир сказал: «Запомни главную тайну». Я запомнила. Если б он сказал: «Пойдем, мы тебе покажем», я бы пошла. А самой мне в ту минуту ничего делать не хотелось. Все казалось страшным сном.
Я вышел в сени. Черпнул кружкой холодной воды. Сделал несколько глотков. Плеснул над тазом из той же кружки себе в лицо.
Когда я был совсем маленьким, я пытался поймать солнечный зайчик. Похоже, сейчас я занимался тем же самым.
— А кто бы мог мне показать? — спросил я, возвратясь.
— Я ж сказала: кто закапывал, все убиты.
— А невестка?
— Мы вместе сидели и плакали, пока хлопцы закапывали.
— Может, невестка что-нибудь знает?
— Спросите завтра сами. Я наказала ей принести парного молока. А то вам дома скажут: «Ничего себе, погостил на Украине — лица на нем нет».