— Ну что ты за человек! — Седых еще раз плюнул в болото, оперся о шест и перескочил на кочку с четкими следами. Савчук прыгнул за ним. А потом и Федосей с собаками.
Долго идти не пришлось. Залаяли собаки. Они остановились. Савчук передернул затвор. В десятке метров от них виднелась топь, покрытая зеленым травянистым ковром. Кто не знал этих мест, мог принять ее за лужайку. Над зеленью густо роилась мошка. Приблизившись по кочкам, насколько было можно, они увидели посреди мнимой лужайки человека. С винтовкой за спиной, до подмышек засосанный болотом, он висел на длинной, брошенной поперек топи жерди. Это она удерживала его на поверхности бездонной трясины. Человек был мертв. Мошка обгрызала его до костей. Бритая наголо голова пугала пустыми глазницами. Вонь разлагающегося тела смешивалась с тяжелым духом болотной топи.
Комендант Савин собрал людей перед комендатурой. В руке держал заляпанную грязью винтовку. Рядом с ним стояли Савчук, Седых и Федосеев со своими собаками. Не успели ни отдохнуть, ни даже смыть с себя болотную грязь. Сташек Долина дергал отца за рукав:
— Папа, это тот седой дедушка с бородой, что нам на кладбище с крестом помогал!
Савин поднял винтовку над головой. Люди затихли.
— Видите эту винтовку? Видите… Так вот, хочу вам сказать, что те, кто убил гражданку Срочинскую, были вооружены этой винтовкой. Это их винтовка. Винтовка есть, а убийц уже нет. Умерли! Люди, которые стоят рядом со мной, их нашли. А убийцы, как жили гнусно, так гнусно и закончили. Их было двое. Осужденные за убийство, сбежали из лагеря, убили охранника. А здесь у нас убили Срочинскую. Они думали, у них все получится, смогут сбежать — тайга бескрайняя, минует их заслуженная кара советского закона. Тайга не тайга, каждого бандита, каждого преступника, каждого беглеца из-под земли достанем. От советской власти и ее карающей руки не убежать!.. Вот это я и хотел вам сказать. И еще одно, граждане поляки! Я вам уже говорил, что по тайге разные люди ходят. Не доверяйте никому, чтоб не повторилось такое несчастье, как с Срочинской. И немедленно сообщайте в комендатуру. Советской власти следует доверять. А теперь за работу. Ну, и о норме помните, что-то у нас в последнее время не очень…
Сильвия была на площадке перед комендатурой, все видела и слышала. А потом шла с бригадой на работу и слушала, что говорят люди. И неизвестно почему не хотелось ей верить, что Пашка, их бригадир, мог убить человека.
Сильвия жила в своем замкнутом мире. Потерянная, напуганная тем, что с ней происходило. Расставание с родным домом, Сибирь. Хрупкая, небольшого росточка, она не могла приспособиться к жизни в тайге. От тифа скончались отец и старший брат. Сама она чудом выздоровела. Остались они вдвоем с матерью. С момента отъезда из Червонного Яра она жила как в кошмарном сне. А ведь совсем недавно все было по-другому. Она училась шитью у пани Серафинской в Тлустом. Юрек, ее брат, должен был остаться на хозяйстве. Кроме нее у Серафинской обучались еще три девушки. Судачили, хихикали, рассказывали о своих приключениях с парнями. Когда расспрашивали ее, Сильвия краснела, опускала глаза. Не о чем ей было рассказывать, она еще и с парнем-то ни разу не целовалась! Даже не танцевала. Не успела Сильвия познать свое девичье тело, не испытала настоящей любви. Не место и не время в этом страшном мире на девичьи мечтания, на настоящую чистую любовь.