— Открывайте, Высоцкая! Это я, Тарас Гробельный, узнаете? Открывайте, не бойтесь, мы к вам с милицией. Дело у нас…
Она понимала и говорила по-украински. Сомнений не было: это Тарас, кстати, крестный ее младшего, Петруся, приятель Стефана с детства. «Поди, опять за беднягой Долиной пришли», — подумала она.
— Что ж так в ночи-то? Сейчас, сейчас открываю, открываю…
Сунула босые ноги в резиновые сапоги, набросила на плечи старую шубейку. В дверях другой комнаты стояла Тоська Долина.
— Что? Уже телится?
— Нет, это милиция… Видно, снова за твоим пришли.
— Иисус, Мария, когда же это все кончится!
Высоцкая открыла двери. На пороге появился Ян Долина с поднятыми руками, два русских солдата с винтовками, Тарас Гробельный и какой-то чужой мужчина в куртке с кобурой огромного револьвера у пояса. Вошли в избу. Незнакомец чиркнул спичкой, нашел и зажег лампу. Молча, по его знаку, солдаты разбрелись по дому. Долина продолжал стоять у стены с поднятыми руками.
Викта смотрела на Тараса, как бы ища у него какого-то объяснения, но тот явно избегал ее взгляда. Привели Долинку с детьми; старший, Сташек, нес в руке зажженную свечку, четырехлетний Тадек тер кулачками заспанные глаза, держась за юбку мамы.
— Вы Долина? — спросил гражданский с револьвером. — Ян Янович? Опустите руки… Поселенец?
— Да.
— Легионер?
— Я в легионах не был. Годами не вышел…
— А на войне?
— Не успел… Мобилизационную повестку, правда, получил.
— Ну да, быстро же эта ваша панская Польша рухнула… Оружие есть?
— Нет.
— Сдайте добровольно, если мы найдем, хуже будет!
— Нет у меня оружия, столько раз уже все здесь обыскивали…
— А мы найдем! — У гражданского было широкое монгольское лицо, резкий хриповатый голос. Лицо кривилось в противной гримасе.
— Которая тут Антонина Долина?
— Это я, — несмело отозвалась Долинка.
— Леоновна?
— Не понимаю.
— Мама, пан спрашивает, чья ты дочь? Как деда звали, — объяснял матери Сташек, потому как Долина слабо понимала по-украински, а уж тем более, по-русски.
— Да, да. Леона дочка, в девичестве Каплита.
— Которые дети ваши?
Долина показал на Сташека и Тадека.
— А теперь, гражданин Долина, сообщаю вам, что постановлением советской власти вы и вся ваша семья будете переселены в другой район Советского Союза. Переселение начнется немедленно. И бесповоротно! У вас есть полчаса на сборы, потом поедем на станцию. С собой можно забрать по мешку багажа на человека…
— Что он говорит, Сташек, что он говорит? — Лихорадочно допытывалась Долина.
— Он говорит, что надо собираться, потому что нас сейчас куда-то увезут.
— Господи, Боже мой! Увезут? Куда… — она вдруг уловила слово «станция» и поняла его по-своему. — Господин хороший, да зачем же нам другой постой? Мы уж тут, у пани Высоцкой, коль нас не выгонит, зиму-то эту перебьемся.