И детей, и взрослых в сани побросали,
В Сибирь нас, поляков, силой угоняли.
Из родного края целый месяц гнали,
Без воды и хлеба люди умирали.
В Сибири далекой — тайга, снег и ветер.
Но поляк не сдастся ни за что на свете.
Пред врагом не дрогнет, даже если сгинет.
Мы вернемся в Польшу, Бог нас не покинет!
Барабанов бросил детям конфеты на пол барака. Малыши сбились в кучку, подбирая их. Комиссар и сам немного уже понимал по-польски, но из того, что ему успел во время пения перевести Цыбулько, стало абсолютно ясно, что в этом бараке творится, и какой «контрреволюцией» этот Корчинский со своими помощниками занимается.
После ухода Барабанова из барака старики забеспокоились: обыск, изъятие книг, тетрадей, расспросы о Корчинском, все говорило о том, что учителю могут грозить серьезные неприятности. Посовещавшись, решили как можно быстрее сообщить обо всем Корчинскому. Но кто знает, где они сегодня работают?
— Мы знаем, под горой за Поймой. — Вызвались Сташек Долина и Эдек Земняк.
— Так бегом туда, хлопцы. Только во весь опор! — решила бабка Шайна.
Корчинский внимательно выслушал ребят. Обыск в бараке мог быть плановым, хотя, раз Барабанов забрал книги и тетради, выпытывал детей об учебе — мог быть связан именно с учебой. Ну, и песня эта «Десятое февраля…»
Отозвал в сторону Целину и Владека:
— Может беспокойство и преждевременное, но если вас начнут расспрашивать, договариваемся так: вы оба иногда помогали детям делать уроки, а обучением занимался я. Я один! В случае чего, пусть меня обо все спрашивают.
За ними пришли во время обеденного перерыва, когда вся бригада грелась у костра. Ничего не объясняли, ни о чем по дороге не спрашивали. Заперли их в «каталажке» в отдельных камерах.
После смерти матери Циня Бялер как-то сразу посерьезнела, повзрослела. Поняла, что безвозвратно ушло то время, когда она могла витать в облаках, позволять себе капризы единственной дочери и заниматься только собой. Залещики — толпы отдыхающих, масса кафе, романтичные прогулки над Днестром, деревенские прелести Червонного Яра, свидания украдкой с Янеком Калиновским, походы в Тлустое на земляничное мороженое, которое она так любила… Ссылка, транспорт, Сибирь, слезы, вши, клопы, голод, морозы и тяжелый изнурительный труд. Неожиданная смерть мамы, отчаяние отца, которого она никогда бы не заподозрила в такой супружеской любви. Сиротское одиночество беспомощного в своей близорукости тихого болезненного братишки. Маму она заменить не могла, но стирала, штопала, готовила. Для себя времени не оставалось, перестала следить за своей внешностью, постепенно теряла интерес к окружающему миру, ко всему, кроме семьи.