— Уроков не на чем делать? — В Барабанове проснулся чекист. — Что-то я не слышал, чтобы в Калючем школа была.
— Вот именно, живем здесь, как дикари.
— Ну-ну, Ирэна, думай, что говоришь! Придет время, и школа будет. Тетрадка тебе нужна? Пожалуйста, вот возьми! Одна пока, в следующий раз еще достану. Говоришь, дети учатся?
— Да какая там в бараке учеба, но хоть что-то…
— Конечно, конечно… А учителя хорошие есть? Кто их учит?
— Учителя есть. Пан Корчинский, например, из нашего барака, который все организовал, он еще в Польше был директором школы…
От Савина Барабанов выскочил разъяренный. «Доказательств нет, доказательств, — ворчал себе под нос, — надо будет, я из этого проклятого Корчинского и без доказательств все выжму». Позже, немного остыв, признал правоту коменданта. «Ладно, хочет Савин доказательств, я их добуду, пусть не думает».
Утром, когда жильцы барака № 1 были на работе, Баранов с помощниками устроил обыск. Перевернули все вверх дном и нашли то, что искали: несколько польских книг, в том числе все учебники для четвертого класса младшего Бялера, произведения Мицкевича, принадлежавшие Корчинскому. А больше всего Барабанов радовался тетрадкам, клочкам газет и старой бумаги, исписанным неуверенными детскими каракулями. Но не только результаты обыска его порадовали.
Охрана обыскивала барак, а Барабанов разговаривал с его жильцами. Помогал ему в этом энкавэдэшник Цыбулько, украинец из-под Житомира, знавший польский и служивший в комендатуре переводчиком. Дети есть дети, интересовались посторонними, тем более что рыжий начальник угощал их конфетами, вкус которых они почти забыли. Они охотно отвечали на вопросы, а самые смелые наперебой хвастали.
— А ты как учишься? — спрашивал улыбающийся Барабанов, гладил ребенка по голове и угощал конфеткой.
— Хорошо.
— А кто тебя учит?
— Пан Корчинский! — хором включились остальные, протягивая руки за конфеткой.
— А еще пани Целина нас учит.
— А еще пан Владек.
— А чему они вас учат?
— Польскому и арифметике, а еще истории и географии…
— Даже пению учат!
— Пению? — притворно изумился Барабанов. — А какие песенки вы выучили? Помните? — Барабанов соблазнительно пересыпал конфеты из ладони в ладонь.
— Помним! Конечно, помним.
— А мне споете? Ну, смелее! Хорошо споете, все конфеты ваши.
Первой осмелилась Терезка Балик и затянула песню дрожащим голоском. Остальные поддержали ее и как умели спели, не отрывая зачарованных глаз от пересыпавшихся в руках начальника конфет.
Февраль, день десятый навсегда запомним,
К нам пришли Советы, выгнали из дому,