— Если б от тебя, Барабан, зависело, Колыма бы была больше всего Советского Союза. Ну, ладно, куда поедут, туда поедут, не нам решать. Мы должны выполнить приказ и отправить их в Тайшет. Черт, не могли их сразу отделить?! Много у нас этих евреев?
— Наберется парочка…
Как подсчитал Бялер, Пасха в этом году выпадала в половине апреля. Пасха, самый большой еврейский праздник, праздник мацы! А ему, старику-отцу приходится праздновать его без доброй жены Рашели, без любимой дочки Цини, с которой ему даже попрощаться не дали. Счастье еще, что рядом с ним сын, маленький Гершель, который тихоньким голоском четыре раза спросит отца: «Папа, чем эта ночь отличается от всех остальных ночей?» А он, как наказывает традиция, расскажет сыну про неволю египетскую. Расскажет ему, что Пасха — это праздник надежды в вечном скитании евреев по миру. А раз есть надежда, значит и из этой страшной голодной Сибири Всевышний их когда-нибудь выведет: «Шем Израэль, Адонай Елохем Адонай»…
Посидят тихонько на нарах, повспоминают маму Рашель, и Циню, и Червонный Яр, и молельню в Тлустом. Вспомнят, как им тогда было хорошо вместе, каким вкусным было праздничное угощение, как вместе пели благодарение Всевышнему.
Утром Бялера вызвали в комендатуру. Там уже собрались другие евреи. Савин сообщил, что они должны собрать вещи, так как завтра утром их переселят в другую местность. Отозвался адвокат Каплон:
— Можно спросить, гражданин комендант?
— Спрашивайте.
— А можно ли узнать, почему? Можно ли узнать, куда?
— Почему? Наверное, хотят, чтобы все евреи жили вместе. Всегда легче среди своих. У нас в Советском Союзе есть даже автономная еврейская республика, называется Биробиджан. Не знаю, может, вас туда направят?
Евреи больше ни о чем не спрашивали, разошлись по баракам. Бялер рискнул задержать коменданта.
— Ну, чего вам, Бялер?
— А не мог бы я, пан комендант, никуда не уезжать отсюда?
— Это почему же? Так тебе здесь хорошо?
— Пан комендант, поймите меня, жена тут похоронена. А как с дочерью быть? Если я отсюда уеду, где она меня найдет? И как я ее найду? Лучше уж, пан комендант, мне отсюда никуда не уезжать. А может, я вам тут пригожусь? Вы же знаете, я все починить могу.
— Ремесленник ты хороший, Бялер, факт. И действительно мог бы мне здесь пригодиться. Но приказ есть приказ: всех евреев следует отправить. Всех, понимаешь? Приказ есть приказ.
— А жена моя, пан комендант, а мой ребенок?
— Жены, Бялер, не воскресишь… А дочь, если захочет, найдет тебя. У нас в Советском Союзе булавка не пропадет, не то, что человек.