— А когда мамуся вернется? — Сташек даже удивился, что не он первый спросил о маме, а Тадек. Отец долил ему суп из своего котелка.
— Вернется наша мама, вернется! Вот только немножко поправится и вернется к нам.
Долина не сказал детям правды. Состояние здоровья их матери было тяжелым, почти безнадежным. Когда он прибежал в изолятор, Тося спала. Он стоял возле нее, смотрел и не хотел будить. Подошла Садковская, отвела его в сторону. Можно было ни о чем не спрашивать.
— К сожалению, тиф. Как у всех в этой палате.
— Выкарабкается?
— Как Бог даст! Очень высокая температура. В полдень ненадолго пришла в себя.
— Может, принести что-то? Что-то достать?
— Лекарств нет, сыворотки нет. Но ведь вы этого нигде не достанете. Все будет зависеть от сил организма.
— Может, что-нибудь поесть?
— Пан Долина, будьте же благоразумны! Ну что вы, куриный бульон ей приготовите? Лишь бы кризис миновал, а тогда и на нашей каше выживем.
— Скажите жене, что я приходил, только не хотел ее будить. И завтра приду.
— Скажу, скажу…
На следующий день было воскресенье. Еще до рассвета Долина разбудил Сташека и наказал ему хозяйничать самому, потому что он пойдет в тайгу собрать черемши и саранки. Врач сказал, что маме это поможет. Может быть, вернется поздно, уже вечером, беспокоиться нечего. И сейчас он не сказал детям правду. Не сомкнув глаз всю ночь, Долина решился: несмотря на бездорожье, попробует попасть в Усолье и выменять что-нибудь у знакомого бурята. Может, даже курицу на бульон, о котором упомянула Садковская. А может, лекарство какое-нибудь от бурят принесет.
Как и тогда, зимой, Долина держался Поймы, пробираясь ее берегом через размокшие пригорки и низины. Весна вступала в свои права. Тогда зимой он не обратил внимания, что Пойма так изобилует крутыми излучинами. К тому же он не учел самого очень важного: ширины и глубины ее многочисленных весенних притоков. В одном из них он чуть не утонул. Бурлящий ручей, преградивший ему путь, был слишком широк, чтобы его перепрыгнуть. Слишком быстрый, слишком холодный и глубокий, чтобы перейти вброд. Долина заметил поваленную ветром с одного берега на другой старую сосну. Поправил топор за поясом, повесил на руку мешок с одеждой, которую он нес на обмен, и, балансируя, шаг за шагом стал продвигаться к противоположному берегу. Неожиданно поскользнулся, потерял равновесие, ветка, за которую он инстинктивно схватился, надломилась, и мощный ледяной поток потащил его в основное русло Поймы. Спасался, как мог. Зацепиться было не за что, он захлебывался и все больше слабел. Спастись! Спастись! Такая глупая смерть. Тося! Дети! Вот какая-то коряга. Ну, сейчас! Сильный, болезненный удар о затонувшую колоду. Она его и спасла.