– Уже что-то, хоть и маловато, – проворчал законник, возвращая артефактные очки в ящик, и буркнул уязвленно: – Чего смешного-то?
– Ничего. Это культурные ассоциации. Навеяло, – попыталась оправдаться Надя, но не выдержала и рассмеялась.
– Культурные, говоришь? – насупился Дарсен.
Надя усиленно закивала и все-таки смогла выдавить из себя объяснение:
– Очень похожие очки носит в детской сказке один хитроумный кот, притворяющийся слепым.
– Вот за кота отдельное спасибо, – приложил к груди руку Виндер и, не вставая с кресла, отвесил девушке короткий поклон.
– Между прочим, мне Базилио всегда нравился! – снова спрятала улыбку Надя. – Его подружка лиса Алиса не очень, а он обаятельный пройдоха. Базилио, а не какой-то Васька с помойки.
– Ты на что намекаешь? – снова насупился Дарсен. – Да, у меня нет громкого титула, но семейное древо насчитывает полторы тысячи лет, и дворянство мое наследуемое!
– О, – уважительно округлила глаза чуть растерявшаяся от напора законника девушка. – В моей семье только прапрадеда помнят. Страна у нас такая – с бурным прошлым, суровым настоящим и непредсказуемым будущим. Но дворян среди предков никто не припоминает. Все больше крестьяне, военные, учителя, бухгалтеры, даже пара сапожников была. Это ничего или ты теперь и разговаривать со мной не будешь?
– Я снобизмом высокородия не страдаю, – хмыкнул Дарсен, моментально успокоившись, как только понял, что Надя даже и не думала издеваться над ним. – Более того, дозволяю сидеть в своем присутствии.
– Спасибо, а то бы без разрешения пришлось. Я, если стоя ем, живот потом болит, – честно призналась девушка.
– Так, опять мы тебя заболтали, злее убийц стали! Ешь давай, в другой раз продолжим! – скомандовал Дарсен, простирая руку в сторону позабытых тарелок.
Надежда встала и включила микроволновку, чтобы согреть безнадежно остывший ужин.
Надя с детства поняла, что видит, обоняет и вообще воспринимает окружающий мир совсем не так, как все окружающие. Если поначалу ей казалось это странным, то со временем, расплатившись в кассе бытия полным мешком насмешек и прозвищем «чудачка», девушка привыкла. Научилась жить со своими странностями. И сны для Надежды, исключая последнюю трансляцию «блокбастера» из храма Сил, оставались всего лишь снами.
Но этой ночью что-то пошло не так. Надя отлично осознавала, что спит. Вот только этого осознания оказалось недостаточно для пробуждения. Она и спала, и в то же время видела черно-багровую, отвратительную, пульсирующую тленной мерзостью тушу с когтистыми лапами и закрытой пока пастью. От этой гадкой туши тянулась гнилостно-пепельная вонь. Почему-то эта неизвестная тварь показалась девушке стократ опаснее и противнее маньяка, девушек зомби и вообще всего самого противного и мерзкого, с чем ей только доводилось сталкиваться в жизни.