И ведь это я его уничтожил…
Я его убил, потому что того императора, какого я знал, больше не было. Он умер еще тогда. Два с половиной года назад, пока я по крупицам собирал себя, выйдя из такого же страшного пожара. Но меня от гибели спас Ворчун. Именно он заполнил ту пустоту, что во мне образовалась. А Кару помочь оказалось некому, поэтому, пережив мою мнимую смерть, он самым настоящим образом выгорел. Высох. Расплавился. И теперь вместо него осталась лишь тень. Жалкое подобие. Призрак, при виде которого я вдруг почувствовал, что снова умираю.
– Прости… Прости меня, Кар… я не знал!
– Теперь знаешь, – бесстрастно ответил великий император Карриан, и только после этого я со всей ясностью понял, что мне больше незачем жить.
Иногда бывают моменты, когда время останавливается, и то, что должно происходить за секунды, растягивается на неимоверно долгий, кажущийся бесконечным срок. Наверное, со стороны это выглядело именно так: двое встретились, поговорили… После чего один с холодной улыбкой отступил в сторону, а второй, по-стариковски сгорбившись, медленно побрел к выходу.
Всего несколько секунд, какая-то пара слов, а для участников разговора, оказывается, прошла целая вечность. За эти секунды можно и поссориться и помириться, обрести друга и заполучить непримиримого врага. От пары слов, бывало, люди умирали. Воскресали. А потом так же быстро теряли надежду, без которой все остальное теряло смысл.
Вот и у меня в тот миг вся жизнь пролетела перед глазами.
Секундное прозрение – как небо, внезапно обрушившееся на плечи. Как ядерный взрыв, в мгновение ока разметавший по свету некогда величественные города, людей, дома – все, что когда-то мне было дорого. И вот, когда дым развеялся, земля перестала уходить из-под ног, а сквозь тучи взмывшего в небо пепла пробился слабый солнечный луч, ты вдруг видишь себя стоящим посреди объятых пламенем развалин и с болью понимаешь, что старого мира больше нет.
Поняв, что в моем мире и впрямь не осталось жизни, я прерывисто вздохнул, отнял от пылающей груди потяжелевшую ладонь и, больше ни на кого не глядя, принялся спускаться по лестнице. Теперь я понимал, почему император прибыл сюда один. И почему до сих пор никто так и не примчался, чтобы отправить меня на эшафот. В этом не было необходимости – сейчас я убивал себя сам. А магическая печать, до которой только сейчас дошло, что же именно я натворил, усиленно в этом помогала.
Пока я медленно спускался в сад, она с неистовой яростью выжигала на моей груди клеймо предателя. Распалившись до предела, на этот раз она не ограничилась лишь одним местом – обжигающе горячие дорожки, словно капли расплавленного металла, убийственно медленно поползли по коже, оставляя за собой дымящиеся следы.