С шоссе она спустилась на живую землю, пошла через серо-желтое жнивье к лесу. Вошла в него. И стало казаться, это не она идет, а деревья двигаются ей навстречу. Они то прятали солнце в своих перепутанных руках, то бросали его Надьке прямо в лицо… Так бывает только в конце октября и только у нас в Подмосковье. Вчера была непогода и конец всему. А сегодня просто невозможно было и представить вчерашнее, такое солнце царствовало, пусть нежаркое, зато на всем свете!
Надька оглянулась. Сева не пошел за нею, сидел, положив руки на руль, будто всю жизнь водил ее машину… Как же это получилось, что она сперва соглашалась с ним, а потом думала. Сева: «Будет так!» Она сразу лапки кверху. А ведь этими лапками Надька за свою жизнь столько всего…
Не сказать, что Сева очень просто пережил признание о том, зачем Борису и ей понадобился Двойник. Молчал, смотрел в свою рюмку, до которой, кажется, так и не дотронулся за целый вечер.
— Сева…
— Помолчи! — И после долгой-долгой паузы добавил: — Пожалуйста…
— Севочка…
— Надь, уйди куда-нибудь. Мне очень надо подумать!
Она пошла в кабинет, который никогда не служил Борису для действительной цели — работать, а был курительной или «выпивальной». Здесь, уединившись с гостями-мужчинами, он смотрел порнушку, для чего стоял видак и рядом полочка с соответствующими кассетами… Надька села на диван, но не стала включать порно… Не то чтоб она неодобрительно относилась к этим фильмам, как раз нет; иногда очень полезно бывает продрать душу с наждачком. Но ведь это был тот самый вечер — Суриков Леша… погиб. Надька просто думала, вспоминала, и какие перед нею разворачивались видеофильмы, о том никто никогда не узнает!
В другое время она б не пощадила и любимейшего Севу — никому нельзя заставлять ее ждать так долго. Но ведь и для Севы (особенно для Севы!) это был очень непростой вечер. Первый — и дай Бог, что единственный, — в его жизни. Сперва сам человека убил, а потом узнал, что его растили и холили, как боровка ко дню Сталинской конституции. И она терпеливо смотрела видеоклипы своей памяти, приговаривая: «Ничего, ничего, пусть попереживает…»
И вдруг услышала его спокойный, чуть ли не деловой голос:
— Надя! Пойди сюда!
На лице его не было ни злобы, ни мстительного презрения. Одна только деловитость… Сегодня днем она убедилась, что Сева, если понадобится, сможет действовать решительно, находчиво. Сейчас ей предстояло узнать, что он умеет находчиво… думать.
— Первое, Надя! Я не верю в наш побег! — Так он начал, словно диктовал ей приказ.
— И почему ж, интересно, ты не веришь? — спросила она с легкой, так сказать, щадящей иронией; ведь это был все же любимый Севочка. Однако и ему не худо знать, что коли уж они с Борисом что-то решили, это обсуждению не подлежит!