— Готов? — спросил он мысленно дублера.
— Да.
— Поехали.
Мысль была быстрее, чем слово. И Альв отпустил себя, сливаясь с кораблем. Когда-то давно, сдавая экзамены на пилота, он впервые испытал это ощущение единения, срастания с машиной. Да, собственно, звездолет не был машиной, механизмом в полном смысле слова, скорее биоконструктом, выращенным из семечка — таким же, как Врата или дома… Он не был холодным или угловатым, он откликался, как растение, поворачивающее листья к солнцу, как кот, уплощающися и урчащий под нежностью гладящей ладони. Потом не раз и не два Альву приходилось подтверждать свое пилотское мастерство, летать на разных типах кораблей, когда с помощью искусственного интеллекта, но чаще самостоятельно — и слияние меняло капитана. Делало его иным, широким относительно гуманоидного тела, добавляло новые органы чувств.
Сейчас происходило то же самое — только бередило, дергало ощущение молчащего, замкнутого ИИ, словно пролегшего между ним и кораблем. Но тут же подключился второй пилот, и чувство разговора через мертвое нивелировалось, исчезло. «Твиллег», слившись с живым разумом, завибрировал. Привычные звуки стали громче, по переборкам пошла дрожь. Нос корабля стал наклоняться, сперва медленно, почти неощутимо, он забирал вниз, отклоняясь от круговой орбиты над Дарингой, чтобы мягкой глиссадой пойти в спираль в верхние слои атмосферы. Силовые поля окружили его, оплели сетью, отправляя в выбранное и отмеченное маяками место вибрирующим антигравитационным колодцем. Звездолет словно выдыхал в усилии, удерживался в раскаленном воздухе, опускаясь медленно и плавно, чтобы наклонной башней встать на отмеченный язык скалы. Нити силовых полей хлопнули, словно тормозные парашюты, опоры-стабилизаторы уперлись широкими подошвами в камень, и время опять потекло своим чередом.
Альв выдохнул, расцепляясь в «Твиллегом», пустой и удивительно легкий. Вентиляция высушила пот с висков и лба.
— Дроны… Дополнительные пробы воздуха…
— Все сделаем, — мягким контральто отозвалась Аурора. — Отдыхай. С мягкой посадкой, капитан!
Донеслись через динамики и телепатически восторженные выкрики и аплодисменты.
— А лучше пойди и выспись. Вахта принята.
Ну да, подумал Альв, на планете командование переходит к главе экспедиции. И позволил себе пять минут освежающего сна.
Торжественно заходило солнце. Окрашивало золотым и розовым небо и подбрюшья вытянутых вдоль окоема серых облаков. Удлинялись тени, косо перечеркивали обрубок горы за «Твиллегом», а сам он в сиянии лучей напоминал блеском стекла и серебра наклонную башню, волшебный замок, вдруг возникший среди пустошей над котловиной, в которой среди смутного тумана всплывали неясными контурами верхушки огромных деревьев. Воздух на месте приземления был прозрачен и неподвижен, свежий, с едва уловимым запахом чистоты: то ли хвои, то ли первого снега. Совершенно не такой, как фильтрованный, чистый, практически ничем не пахнущий — внутри корабля, к которому привыкаешь, но которому недостает… жизни. Вкуса, запаха, какой-то сущей мелочи, чтобы наслаждаться по-настоящему. А снаружи… без скафандра, без фильтрующей маски можно было дышать полной грудью. Что Альв и делал прежде чем пойти туда, где на краю обрыва плазменными резаками вырубили могилы в скальном грунте для погибших членов экипажа.