Не отвечая на вопрос, изобретатель протянул Петру небольшую пластиковую сумку.
— Здесь обувь и одежда. И, прошу тебя, поторопись.
Он оставил озадаченного Петра с сумкой в руках у машины, а сам двинулся в сторону ближайшего перекрёстка. Пётр не спускал с него глаз, не торопясь выполнять указания своего приятеля. Ему хотелось сначала заставить Ситникова поделиться с ним предполагаемым планом и, главное, ответить на самый волнующий вопрос — почему к необыкновенным возможностям Петра в этом времени инженер относится более скептически, чем в их родном.
Пётр увидел, как Ситников вытаскивает из кармана маленькую плоскую коробочку и подносит к глазам. Пётр догадался, что это портативный бинокль. Однако увидеть то, что так пристально рассматривал его приятель, он не мог.
В поле же зрения Ситникова оказалась прилегающая к центральной магистрали улица, по которой брёл парнишка, как две капли воды похожий на Ларина Петра. Правда, этот парнишка был постарше, ему стукнуло, очевидно, уже все тринадцать-четырнадцать. На нём была куртка из ярко-красной кожи с огромным, едва ли не до талии, капюшоном, к которому было прицеплено множество всяких брелочков и мелких побрякушек. Кроссовки его были на такой высокой подошве, что казалось, будто мальчишка идёт на котурнах. Брюки мальчика, очень узкие и облегающие выше колена, ниже переходили в немыслимый клёш. Всё в его одежде свидетельствовало о том, что прослойка альтернативных тинейджеров существовала и в будущем.
Кто-то окликнул парня с противоположной стороны улицы. Тот обернулся, чтобы помахать рукой девушке в таком же клоунском одеянии, но, поскольку замедлить шаг ему в голову не пришло, в следующий момент он стукнулся головой о телефонный видеоавтомат, установленный на ярком столбе, оклеенном глянцевыми непромокаемыми афишами, столь отполированными, что в них отражался сам мальчишка.
Очки — единственное, что было общего у этого юноши с самим Лариным Петром. Плюс, конечно, потрясающее внешнее сходство.
— Вот он, — пробормотал Ситников себе под нос.
…Тем временем Пётр внимательно изучал одежду, предложенную ему Ситниковым. Ярко-малиновая куртка показалась ему не то рыбацкой спецодеждой, не то частью униформы строителей. Штаны выглядели изъятыми из гардероба какой-то утратившей чувство меры модницы. Красная майка была сшита из твёрдой ткани, напоминающей болонью. Брелоки и всякая дребедень на капюшоне показались Петру верхом маразма.
«Надо будет прихватить это с собой и подсунуть тёте Эльзе, — подумал он. — Уж она-то не преминёт вдохновиться этим барахлом и сделать новую коллекцию… концертных костюмов для какой-нибудь рэ-перской команды».