Было отчего задуматься кагану. Вот уже месяц, как Аза, радостно встречавшая прежде приход юноши, избегает встречи с ним, боясь его уродства. Каган помнит, что еще год назад Киби-каган просил руки дочери, но получил отказ. Аза была предназначена тому, кого она сама избрала. Что же делать сейчас?
Каган с трудом разыскал в степи удаляющуюся точку — ускакавшего Секала — и вздохнул.
Весь день Секал провел в степи, вдали от своих юрт и кибиток. Он был так далеко, что даже печальные звуки труб и плачущие голоса, внезапно сменившие радостный шум литавр, не достигали его.
Солнце скатилось за причудливый гребень горы. Секал направил коня в сторону лагеря. Чем ближе он подъезжал к нему, тем тревожнее становилось на душе. С трудом приподнимая голову, воин вглядывался вдаль. Свет костров выхватывал очертания юрт и скачущих всадников. Что случилось в племени?
Утром, когда Секал умчался в степь, с юга подошли люди Киби-кагана. Отчетливо различив передних, встречавшие медленно приглушили литавры, опустили знамена. Из рядов кибинцев вырвался всадник и, высоко подняв сломанное копье — символ смерти, поскакал к белой юрте. Всадник держал копье Киби-кагана!
Воины потеряли своего военачальника, племя осталось без кагана, отец Азы потерял друга. Два племени соединила смерть. Вожди и старейшины племени кибинцев привели своих людей, чтобы жить одной ордой, чтобы их повелителем стал отец Азы, их военачальником — бесстрашный Секал. Горе пришедших разделили все.
Киби-каган был родом из южных степей. Обычаи этого тюркского племени были иными, нежели у племени, породившего отца Азы. Киби-кагана хоронили так, как принято на его родине. Воины соорудили огромный костер. Затем другой, третий… Всю степь меж юрт и кибиток покрыли костры. Тело Киби-кагана положили в выдолбленную колоду и поставили на кучу хвороста.
Мерцающий луч луны, вышедшей из-за тучи, упал на безжизненное лицо Киби, и в тот же миг поднесенный факел запалил костер. Пламя взметнулось и скрыло мертвое тело. Гигантский огненный язык рванулся к луне и тучам. Запрокинув головы, женщины с распущенными волосами запели протяжные песни.
Секал подъехал к лагерю. Увиденное было непонятно и тревожно.
Он осторожно тронул стражника, пристально смотревшего на костры.
— Что это за люди? — Секал показал на всадников, круживших у костров.
— Люди Киби-кагана, Киби-каган умер! — Стражник показал на гигантский костер.
Крики отчаяния раздавались в степи. Воины, подхлестывая коней, кружились вокруг костра, криками возвещая о постигшем их горе. Они рассекали лица, грудь, руки ударами острых ножей. Становилось нестерпимо жутко, горло перехватывал густой комок. Секал превозмог себя и, направив коня через дым костров, вновь умчался прочь от людей. Вернулся он лишь на рассвете.