Она еще немного прошлась по сараю, чтобы посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Поначалу ей ничего не приглянулось. Лишь бутылки проявителя, старые коробочки от пленки, длинные объективы и разбитые камеры. Затем она нашла дверь с навесным замком на ней. Эмили стало интересно, куда она ведет и что за ней скрывается. Она стала искать ключ, но не нашла, зато ей попалась коробка, набитая фотоальбомами, кое-как сложенными один на другой. Она взяла первый попавшийся, смахнула с него пыль и открыла.
Первая фотография была черно-белой с изображением приближенного циферблата часов. На второй, тоже черно-белой, было изображено разбитое окно, оплетенное паутиной. Эмили переворачивала страницы, разглядывая фотографии и хмурясь. Они не казались ей профессиональными, было больше похоже, что они были сняты любителем, но в них чувствовалась некая меланхолия, передававшая настроение фотографа. На самом деле, чем больше она изучала каждое фото, тем больше ей казалось, что она скорее заглядывает в сознание фотографа, чем анализирует объекты, которые он решил запечатлеть. Фотографии вызвали у нее чуть ли не чувство клаустрофобии, хотя она находилось в просторном сарае, а также – глубокую печаль.
Внезапно Эмили услышала сзади шум. Она развернулась, чувствуя, как сердце колотит в груди, и уронила фотоальбом на ноги. У дырки в стене, через которую она вошла, стоял небольшой терьер. Он был явно бродячим, его шерсть была спутанной и неухоженной, и он стоял и смотрел на нее, озадаченный тем, что кто-то стоит на его месте.
«Так вот, что это за запах», – подумала Эмили.
Ей стало интересно, знал ли Дэниел о бродячей собаке, видел ли он ее на территории. Она решила, что спросит его завтра на продолжении гаражной распродажи, а также расскажет ему о проявочной, и обрадовалась, что теперь у нее есть повод заговорить с ним.
– Все хорошо, – сказала она собаке вслух. – Я уже ухожу.
Собака наклонила голову, будто слушая ее. Эмили подняла фотоальбом и вернула его на место, в коробку, как вдруг увидела, что одна из фотографий, лежавшая между страниц, выпала. Она подняла ее и увидела, что на ней была запечатлена вечеринка по случаю дня рождения. Маленькие дети сидели вокруг стола, в центре которого стоял огромный розовый торт в виде средневекового замка. Внезапно Эмили поняла, на что она смотрит. Это был день рождения Шарлотты. Последний день рождения Шарлотты.
Эмили почувствовала, как на глаза накатываются слезы. Она держала фотографию дрожащими руками. У нее не осталось реальных воспоминаний о последнем дне рождения Шарлотты, да и вообще, она мало что помнила о ней. Казалось, будто ее жизнь разделили на две части. В первой части Шарлотта была жива, а вторая часть – это жизнь после ее смерти, та часть, в которой все сломались, брак ее родителей наконец распался после того, как безмолвное напряжение стало невыносимым, и финал, когда ее отец исчез с лица земли. Но все это случилось с Эмили Джейн, а не с Эмили, не с женщиной, которой она решила стать, не с человеком, который восстал из руин. Рассматривая фото, доказательство жизни с Шарлоттой, Эмили чувствовала, что близка к ребенку, которого она оставила позади, как никогда ранее.