— Но почему, папа? Четыре часа в день, в двух шагах от школы. Нам нужны деньги.
— Не нужны нам никакие деньги. И вообще это не твоя забота.
— Мне пятнадцать лет, я уже не ребенок.
— Мой сын не будет работать на бензоколонке в двух шагах от своей школы. Я этого не допущу.
Они не ссорились, пока нет, но в голосах отчетливо слышалось раздражение. Я сел на верхнюю ступеньку и обхватил руками колени.
— Сядь, — приказал отец.
Скрипнул стул.
— Я ценю твою заботу, сын, но ты должен понять: деньги — это мое дело; так было всегда и будет впредь. Тебе, как ты сам сказал, пятнадцать лет. Ты должен встречаться с друзьями, с девчонками, заниматься спортом, развлекаться. То, что случилось с твоей матерью и со всеми нами… большое несчастье, но вы с братом должны жить, как раньше.
— Всего четыре часа, — упрямо твердил Марк. — Хотя бы на карманные расходы для нас с Джонни.
— Разговор окончен, Марк. Еще не хватало, чтобы ты стал пропускать школу. Учеба — вот твоя главная задача.
— Но, папа, я эти уроки делаю на коленке не глядя.
— Неважно. А если программа станет сложнее или ты найдешь свое призвание? Заливать бензин в чужие машины — пустая потеря времени.
— Нет. Это работа. А нам нужны деньги.
— Не нужны нам никакие деньги!
Я так и сидел, скрючившись на ступеньках. Мне было жалко обоих. Принимать чью-то сторону — дурная привычка взрослых, чуждая тому, кому едва исполнилось одиннадцать.
— Нам нужны деньги, — повторил Марк. — Ты продал мастерскую… За сколько? За триста тысяч?
Отец не ответил. Интересно, откуда Марк узнал про цену? Или он просто угадал?
— Я не оспариваю твое решение, папа. Я уверен, что ты поступил так, как в нашей ситуации было лучше всего. Мы нуждаемся в деньгах, а ты все равно не можешь работать, как раньше. Кто-то ведь должен заботиться о маме, искать врачей и все такое. Но ведь у нас почти нет доходов, магазины стоят пустые, чудо, что они вообще еще не закрылись.
— Довольно, Марк.
— Нет, ты должен меня выслушать. Что толку прятать голову в песок?
— Никто и не прячет.
— Я знаю, сколько стоят доктора и лекарства. При таком раскладе нам хватит денег еще на год, максимум на два.
На самом деле их и на год не хватило бы.
Отец не нашел что возразить, и понял, что Марк прав, хотя бы отчасти. А что, если мы окажемся на улице? Мама не выдержит, ей нужен уход, а без лекарств она умрет от боли. Ее могут убить и холод, и жара. Мне стало очень страшно, даже страшнее, чем в тот день, когда я узнал о БАС.
— Возможно, мама не проживет еще год, — сказал Марк. — А если проживет?
От его слов кровь застыла в моих жилах.