— Верно. ESH не только не пускает в архив новые воспоминания, но и разрушает каналы, по которым то, что хранится в долговременной памяти, возвращается в кратковременную. Говоря по-простому, он стирает человеку память.
Я тут же придумал, как использовать такой препарат. И Мэгги, похоже, пришла в голову, та же мысль.
— Можно будет уничтожать плохие воспоминания, — сказала она.
Марк кивнул. В его глазах зажегся хорошо знакомый мне огонек.
— Будет достаточно вспомнить что-нибудь, находясь под действием ESH, — сказал он, — чтобы прервать процесс консолидации.
— Это работает с любыми воспоминаниями?
— Очень хороший вопрос, Мэгги. Природа хитрая тварь, она придумала складывать долговременные воспоминания в разных местах. Есть семантическая память, которая связывает слова с их значением; благодаря ей мы знаем, что такое «велосипед». Процедурная память отвечает за бессознательные процессы, например за речь. И наконец, память эпизодическая хранит все, что происходит на протяжении жизни. Три вида информации складируются в разных отделах мозга и при помощи разных механизмов.
Но я уже не слушал брата. Я начал понимать, куда подевались выпавшие из моей жизни несколько часов. Я был под ESH.
— ESH работает с эпизодической памятью, потому что она хранится в определенном месте, а еще — потому что действует по определенным принципам. Я всегда придерживался этой теории и, как выяснилось, был прав.
— Невероятно, — Мэгги покачала головой. — Получается, если с тобой случилось что-то ужасное, можно принять ESH и обо всем забыть.
— Марк, это просто фантастика, — сказал я. — А ESH точно действует? Судя по записи, да. Но зачем тогда продавать «Медитек»? Не понимаю…
Марк помрачнел.
— ESH действует. Но не совсем так, как мы думали.
Дальше Марк заговорил о том, о чем я уже и сам догадался. Сколько компаний захотят торговать препаратом, с помощью которого можно стереть плохие воспоминания, попросту проговорив их вслух? Какая судьба постигнет психотерапевтов? Что ожидает индустрию антидепрессантов? Что станет делать огромная армия людей, привыкших зарабатывать на несчастьях ближних?
Желающих продвигать ESH на рынке не нашлось. Зато нашлись охотники ставить «Медитеку» палки в колеса. Заказы прекратились, инвесторы разбежались. Никто в здравом уме не хотел связываться с лабораторией, занятой убыточным проектом.
За три года до того, как опыты стали давать сколь-нибудь обнадеживающие результаты, с финансами у «Медитека» уже была полная катастрофа. Даже Йэн, который всегда верил в успех предприятия, испугался банкротства и предложил компаньону свернуть исследования, помириться с коллегами и начать все заново. Но Марк не собирался отказываться от своего детища.