— Пошли, там наши, там Игорь! — сказала Мария, увлекая мать за собой.
На ступенях оглянулись. А Михаил? Но тот только рукой махнул, мол, идите, идите, я позже. Поднялись на этаж. Вошли в палату.
— Познакомьтесь. Это моя мама, — представила ее Мария.
— Любовь Сергеевна, — тихо сказала та.
— Ба! У вас прекрасное, у вас замечательное лицо! — громогласно объявил Вениамин. — Казалось бы простое, но одухотворенное. А какие глаза! В них вся прожитая жизнь. Когда все это кончится, я буду писать ваш портрет. Парный портрет с дочерью. Непременно! Ты не против, Маша?
— Когда всё кончится, вы можете делать с нами что угодно. Лишь бы кончилось!
— Ловлю на слове.
— Сергей Михайлович, — представился банкир. — Я очень рад, что вы с нами. Мы очень переживали. — Пожал руку.
— А это Игорь. Мой… — Мария чуть запнулась.
— Муж, — твердо сказал Игорь. — А вы, получается, моя теща?
Все заулыбались.
— Но можно я буду называть вас мамой?
Любовь Сергеевна кивнула.
— Мила. Очень приятно увидеть вас, — как будто только что они не кружились вместе на улице. — Подруга вашей дочери…
— Лучшая подруга! — перебила Мария.
— Маша много о вас рассказывала, а теперь вот живьем…
— Тьфу на тебя, Милка! — фыркнула Мария. — Нельзя так говорить! Просто познакомились, и всё.
— Толя, — протянул руку Анатолий. — Очень рад.
— А Миша где? — спохватился Вениамин. — Мишку-то куда дели?
— Он там с таксистом разговаривает…
Громыхнула, звякнула, распахнулась дверь. В палату ворвался Михаил.
— Я не там, я уже здесь!
— Ну и что? Что ты узнал?
— Ничего! Ни черта он не знает. Это второе такси. Они высадили пассажирку на окраине города, после чего подогнали новую машину и назвали водителю адрес. Не дураки — обрезали след в самом начале.
— Вас зовут Миша? — спросила Любовь Сергеевна.
— Так точно! — кивнул Михаил. — А про вас, Любовь Сергеевна, я знаю столько же, сколько про свою мать. Не меньше! Разрешите вас обнять! — Подошел. Сграбастал. Прижал к себе.
— Осторожней, задавишь, медведь! — хохотнул Анатолий.
И все засмеялись.
Михаил аккуратно опустил виновницу торжества. Та оглядела всех по очереди. Тихо сказала:
— Спасибо вам… всем. Если бы не вы… Все… Я не знаю, что было бы… — Всхлипнула, промокнула платочком глаза.
— Ну что ты? Всё хорошо, мама, всё кончилось, — обняла ее за плечи Мария, которая сама чуть не расплакалась. — Теперь всё будет хорошо. Обещаю тебе. Только хорошо!
— Виват! — громко крикнул Вениамин. — Предлагаю по этому замечательному поводу выпить! — Вытащил из портфеля шампанское, стаканы, закуску. Все у него было с собой. Стал совать стаканы в руки. — Не тормозим — разбираем стеклотару! Подставляем. А теперь разрешите от имени высокого, не побоюсь этого слова, собрания произнести несколько приветственных слов. Мы все здесь друзья Маши… Нет, мы больше чем друзья, мы — братья и сестры, мы — одна семья, которая не бросает своих в беде! А посему выходит, что вы наша мама! А? — торжественно оглядел всех. — И если кто-нибудь еще надумает, решится, посмеет, то все мы, как один… То мы в порошок сотрем! И в гипс закатаем! У меня его много. Клянусь честью! — Кивнул, молодцевато щелкнул каблуками. — Лично я всегда в вашем распоряжении. Могу огород вскопать, могу забор поправить, могу скульптуру в полный рост изваять. Располагайте! А теперь по-гусарски!.. — Втянул, как смог, живот, выпрямился, расправляя плечи. Бахнул пробкой в потолок. Гаркнул молодецки, разве только шпорами не звякнул: — За вас, Любовь Сергеевна! Разом! До дна!