«Конечно! Спасибо. Заходи в боковую дверь кухни и крикни. Я могу работать наверху и не услышать стука».
Но вместо того, чтобы работать, рассеянная и измученная размышлениями Эвви в конце концов забрела в квартиру Дина – нет, теперь уже просто в квартиру. Она положила руку на кухонный стол и оглядела пустоту большой прямоугольной комнаты, где когда-то она пила бурбон и делилась веселыми историями, а иногда и спала с самым известным в Калькассете человеком-катастрофой, вторым после нее самой. Посреди комнаты, прямо под потолочным вентилятором, она легла на ковер, вытянулась на спине и закрыла глаза.
Услышав стук в дверь, она осталась на месте и вскоре услышала, как открылась дверь.
– Эвви? – послышался голос Моники.
– Я здесь! – крикнула Эвви.
– О, привет, – сказала Моника.
– Привет.
– Я могу присоединиться к тебе?
– Конечно.
Моника подошла и вначале села на пол, а затем легла на спину. Она оказались совсем рядом.
– Рада тебя видеть, – произнесла Моника.
Эвви улыбнулась, глядя в потолок:
– Да, и я тоже.
Прямо там, растянувшись на полу и рассматривая потолок из попкорна[228], который Эвви очень давно собиралась заменить, Моника рассказала ей о предстоящем танцевальном представлении Роуз, об одержимости Лилли коллекционировать игрушки-монстрики[229]. «Это как Бини Бэбис[230], если бы ее сделал Тим Бертон»[231]. Она рассказала, как девочки хотели успеть буквально все до начала школы.
– Как у тебя дела? – наконец переменила тему Моника.
– Нормально. Скоро я буду очень занята. Я думаю продать этот дом. Он слишком большой для меня. И хочу вернуться к работе. А сейчас я старательно откладываю на потом звонок матери.
Моника рассмеялась:
– Весело у тебя!
Хоть Эвелет и не собиралась этого делать, но она рассказала Монике об Эйлин. Как та уходила, когда она, Эвви, была маленькой. Как ее визиты и звонки постепенно сходили на нет. Как она появлялась в ее жизни в самое неудобное для нее время, но пропускала все свадьбы и похороны.
– Но, – продолжала Эвви, – она моя мама и я не хочу ни о чем сожалеть. Я знаю, что должна повидаться с ней, и уже смирилась с этим. Но все же меня это всегда страшно напрягает.
– Ну, в этом нет необходимости.
– Нет, я знаю. Но я пытаюсь… даже не знаю… Я не могу отказать ей и не могу жить с ней в мире.
– Хм.
– Что?
– Ну, – начала Моника, – я не знаю, почему ты должна принимать все ее условия. Если она может выжидать, когда решает что-то сама, то почему она не может подождать, когда решишь ты? Так ситуация долго тянуться не может.
В комнате было столь тихо, что слышалось даже слабое позвякивание браслетов Моники, когда она шевелила руками.