Римляне быстрым шагом двинулись вперед, готовясь перейти на бег. Они уже предвкушали легкую победу, будучи солидарными со своим командиром в его беспечной уверенности… Но что это?! В центре и по обоим краям строя чужаков запорхали огненные бабочки и раздался резкий прерывистый грохот, ни на что не похожий и от того повергающий в растерянность. С изумлением озираясь вокруг, легионеры стали валиться с ног как подкошенные невидимой гигантской косой.
Тогда же и там же.
Андрей Викторович Орлов – главный охотник и военный вождь племени Огня.
Со стороны отца Бонифация идти и заговаривать легионеров на мир было чистейшей воды художественной самодеятельностью и авантюрой. Знал бы я об этом его намерении – запретил бы категорически. В любом случае вместо мира получилось нечто прямо противоположное, и едва священник рухнул с пилумом в груди, как я, сидя на земле перед установленным на треноге пулеметом Браунинга, указательным пальцем надавил спусковой крючок вверх (на станкачах Браунинга именно так). Пулемет отозвался яростным «трата-та-та-та» и повел строчку очереди поперек строя набегающих на меня легионеров. Руки и глаз, который алмаз, сами вспомнили, что положено делать в таком случае. Да, бывших спецназовцев не бывает и мастерство не пропьешь… Мгновение спустя на голос моего пулемета отозвались станкачи Петровича и деда Антона, а еще чуть позже – ручники Оливье и Роланда; и мы впятером, под аккомпанемент резких щелчков винтовочных выстрелов, которыми римскую сволочь приветствовали волчицы и полуафриканки, начали творить Большое Смертоубийство. Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь.
Но даже пулеметные очереди не смогли до конца остановить наступательный порыв римских легионеров. Окончательно они встали, только напоровшись на два ряда колючей проволоки, протянутой на колышках вдоль русла ручья на уровне ровно посередине голени. Видимо, реальность, данная им в ощущениях, оказалась несколько отличной от запланированного результата этой атаки, потому что те из них, что еще оставались на ногах, пока мы перезаряжали пулеметы, развернулись и бросились наутек в сторону леса. И тут от опушки раздался крик на латыни и несколько коротких очередей поверх голов.
Это вступил в дело наш засадный полк, а кричал наверняка Виктор де Легран – последний человек в нашей кампании, который хоть сколько-нибудь ботал на языке противника. И – о чудо! – пока еще боеспособные римские солдаты принялись швырять на землю щиты, копья и мечи, снимать с себя шлемы и всяческими другими способами демонстрировать нам свое расположение и дружеские намерения. При этом молодой человек среднего роста, выряженный в роскошные доспехи и шлем с пышным плюмажем, вытянул из ножен свой меч и протянул его рукоятью вперед одетому в серое слуге. А тот недолго думая взял этот меч и ткнул им пижона под кирасу – и раз, и два, и три… Пипец котенку, гадить больше не будет. Я читал, что некоторые римские полководцы, потерпев поражение, с отчаяния бросались на меч, а тех, у кого на эту операцию не хватало воли, резали слуги – и вот теперь увидел это воочию.