– Я это помню, – сказал Андрей, – но тут такое дело: каков поп, таков и приход. И к армии эта поговорка относится даже больше, чем к церкви. Вот, полюбуйся… судя по всему, это и есть Секст Лукреций Карр собственной персоной.
С этими словами Андрей подвел меня к трупу богато одетого молодого мажора. Один бронзовый позолоченный панцирь, имитирующий обнаженное человеческое тело, наверное, стоил целого состояния. Дополняли картину такой же пышный шлем с алым плюмажем, одежды из шелка и батиста, а также пальцы, унизанные перстнями с драгоценными камнями. Тьфу ты, гадость! Вокруг трупа пижона разлилась громадная лужа крови, однако при первом же взгляде становилось ясно, что наши пули тут ни при чем. Молодца уложили несколькими ударами длинного меча снизу под кирасу. Меч присутствовал тут же. Слуга, зарезавший господина по его собственному приказу, сам бросился на его острие, сводя счеты с жизнью и теперь, скорчившись, лежал у ног своего господина.
– М-да… – сказал я, – даже если этот персонаж виновен во всех совершенных злодеяниях, это не решает основной проблемы. Мы с тобой, Андрей, как и все наши товарищи, являемся варварами, то есть людьми дикими и неполноценными, которых вполне допустимо грабить, убивать и брать в рабство. На этом же основании твои телятки перерезали Плотвичек. И я даже не знаю, как их можно убедить в обратном, какими словами сказать, что нет ни римлянина, ни дикаря, и что все мы люди, равные в правах и обязанностях, невзирая на то, что отличаемся друг от друга.
– Знаешь, Петрович, – сказал вдруг Андрей, – а ведь это мне следует гореть желанием перестрелять этих римлян без суда и следствия, а ты должен уговаривать меня этого не делать. Но сейчас у нас все наоборот. Я доказываю тебе полезность этих парней, а ты сопротивляешься изо всех сил…
– Я тоже не хочу перестрелять их без суда и следствия, – ответил я, – и одновременно опасаюсь впускать их в наше общество. Если мы не учтем всех негативных нюансов, то в перспективе нас может ждать бунт, гораздо более опасный, чем тот заговор, что составили молодые волчата. Чтобы все прошло безопасно, этим людям нужно быть уверенными, что мы круче римлян. И не только в плане оружия, но и относительно общей организации общества, которое должно быть значительно более справедливым и упорядоченным, чем Римская Республика.
– На самом деле, – сказал Андрей, – ларчик открывается просто. В глазах римлян мы уже значительно больше похожи на них самих, чем на каких-либо варваров. И в пользу этого работают следующие факторы. Во-первых, наши бойцыцы одеты в одинаковую униформу, выполняют команды и ведут себя как нормальные солдаты, а не как сборище диких бабуинов; единообразие в армии – это признак цивилизации, варвары же наряжаются кто во что горазд и вытворяют такое, что нормальному человеку и в голову прийти не может. Во-вторых – даже здесь, в Каменном Веке, мы с тобой не бросили привычки брить морды и стричься, и этот факт тоже делает нас больше похожими на римлян, чем на варварских вождей. В-третьих – наш поселок, который они видят прямо сейчас, построен по любимой ими линейно-прямоугольной схеме, в то время как варвары ляпают свои дома куда попало… Кроме того, это не они нас победили, а мы их; причем победили, четко рассчитав свои действия, а не навалившись толпой, – это обстоятельство они должны понимать более чем четко.