– Тогда, – произнесла Марина Витальевна, пристально глядя в глаза Гаю Юнию, – быть может, кто-то из ваших солдат думает, не устроить ли мятеж, чтобы убить всех нас и самому стать тут господином?
– Снова неправильно, госпожа Марина Антонина>[49], – ответил бывший центурион, уверенно глядя в глаза женщине. – Мы не разбойник, чтобы нарушить договор. Но главный мысль в такой, что все понимать, что лучше вас не делать никто. Сломать можно легко, но все сразу станет нам враг. Когда такой разговор в самый начало, я сказать, что если я жив, то это нет. Я не уметь и не хотеть власть, и не давать делать это другой. Легионер меня слушать и уважать, и другой центурион тоже говорить да. Секст Лукреций Карр власть хотеть, но он уйти к Харон, а больше патриций тут нет… Мы готовы принести клятва верность, как когда вступать легион. Давай делать так.
На некоторое время в помещении воцарилась тишина. Предложение было сделано, и надо было думать, как к этому относиться.
– Клятва – это хорошо, – наконец произнес Андрей Викторович, – но чем вы, римляне, будете клясться, дорогой Гай Юний Брут? Ведь тут нет ни ваших римских олимпийских богов, ни родных очагов и даже ваши собственные жизни вам пока не принадлежат до конца…
– Да, действительно, – поддержал товарища Сергей Петрович, – отсутствие неких сакральных понятий, на которых вы могли бы поклясться, лишает всю эту затею смысла. Пустая клятва и с нашей и вашей стороны будет цениться не больше чем пустое сотрясение воздуха.
– Но как же не быть олимпийский боги? – возмутился Гай Юний, – они быть всегда, ибо они есть бессмертный.
– Не всегда и не везде, – с серьезным видом покачал головой Сергей Петрович, – до того как среди нас появился отец Бонифаций, я много раз исполнял обязанности верховного жреца и проводил различные обряды, и при этом чувствовал только присутствие изначального Великого Духа, Творца всего Сущего, который покровительствует нашему народу. А вы можете избрать из своей среды жрецов, построить храмы, совершать в них обряды и приносить какие угодно жертвы каким угодно богам, но не получите взамен никакого ответа. Если из вашего мира олимпийские боги уходят, оставляя после себя пустоту, то здесь их никогда и не было. Не так ли, уважаемый отче Бонифаций?
– Да, это так, – кивнул священник, глядя на бывшего центуриона гипнотизирующим взглядом, – ваши олимпийцы не ходить за вами сюда, они ходить совсем другое место.
– Боги уходить? – переспросил Гай Юний, с трудом скрывая свое замешательство. – Но как так может быть?
– А разве вы там, у себя в Риме, не замечали, – сказал Сергей Петрович, – что чем дальше, тем меньше соблюдаются клятвы, падает нравственность, женщины становятся жадными и распутными, а мужчины слабыми и трусливыми? Самый верный признак этого процесса – гражданские войны, когда римляне забывают об интересах Рима и начинают убивать других римлян. Там тоже грядет новый Бог, единый для всего человечества и оттого очень могучий; и ваши олимпийцы, не желая схватки, просто освобождают ему место. А может, им просто надоели эти игры, и новый Бог придет для того, чтобы заполнить появившуюся пустоту?