С ужином я тоже закончил первым и, сделав несколько глотков из изрядно опустевшей фляги, еще какое-то время наблюдал, как Ксана тщательно обгладывает косточку и облизывает тонкие пальчики. Невольно засмотрелся. Слишком уж непривычно было видеть ее такой. В бесформенном балахоне поверх узких брюк, с растрепанными волосами, рассыпанными по плечам, в ободранных сапогах, да еще и сидящей на голой земле. Земля, к слову, была теплой. Горячей почти что. Тогда как воздух с наступлением темноты заметно посвежел. Как бы нам не замерзнуть ночью…
Роксана, ничуть не смущаясь, вытерла жирные руки о край балахона и подняла на меня глаза. Сейчас они казались совсем темными. И в широких зрачках плясали отсветы огня.
— Что? — спросила спутница, заметив мой внимательный взгляд.
Я лишь протянул анье остатки древесного сока и поспешил отвернуться. Не говорить же ей о том, сколь глупые мысли меня порой посещают.
— Мы спать здесь будем? — Девушка сделала крохотный глоток и обвела взглядом закуток, в котором мы разместились.
— Увы, ничего лучше предложить не могу. — Виновато пожал плечами, понимая, что мне и самому не улыбается ночевать на голой земле. А уж разнеженной барышне и подавно. — Здесь нас хотя бы не видно со стороны дороги, сейчас это главное, — добавил я и решительно раскидал почти прогоревшие поленья. Побоялся, что огонь могут заметить издалека. Мало ли, вдруг по саванне ночью ходят ингирские караваны.
Теперь света стало совсем мало, и я мог лишь угадывать очертания спутницы. Роксана тяжело вздохнула и зябко повела плечами. Потом провела по земле ладонью и, не придумав ничего лучше, улеглась прямо возле тлеющих углей, подложив под голову свой импровизированный тюрбан.
Последовав примеру девушки, стал и себе подыскивать местечко для ночлега, когда вдруг раздалось неожиданное:
— Ляжешь рядом?
Признаться честно, у меня и самого мелькнула такая мысль. Все же начинало ощутимо холодать. Но мне почему-то показалось, что Ксана не оценит такую идею. Но раз уж сама предложила…
Я без лишних вопросов переместился ближе и улегся прямо за девичьей спиной. Нашарил свободной рукой свой китель и укрыл нас на манер одеяла. Правда вот, в отличие от оного, одежка моя оказалась не столь широкой, и пришлось притянуть девушку ближе. Раны на груди отозвались ноющей болью, и я крепко стиснул зубы, чтобы не выдать своих ощущений.
— Странный ты, Рей… — хмыкнула Роксана, удобнее устраиваясь в кольце моих рук. — То, ни с того ни с сего, бросаешься на меня, то робеешь, будто на первом свидании.
— Я не робею, просто… — замялся, не зная, стоит ли посвящать Роксану в свои проблемы. Впрочем, она и сама прекрасно все поняла.