Расчеты герцога пробыть в столице три-четыре дня не оправдались. В Дюрвишту уже съехалось множество знатных девиц с родственниками, и каждый день прибывали все новые и новые лица. Пожалуй, даже гофмейстер не мог бы указать точное число претенденток в невесты Великого дракона. Императорский дворец не вместил бы всех гостей зараз, да и высокие посланцы едва ли охватили бы вниманием всех девиц одновременно. Поэтому составлялись специальные списки; гофмейстеру было поручено проследить, чтобы ни одна знатная особа не уклонилась от посещения императорского дворца. Вновь прибывшие в столицу вельможи в обязательном порядке уведомляли о своем приезде, и спустя день или два получали приглашения, в которых значился день и час, когда им следовало явиться на прием к императору.
Визит герцога Наньенского и его сестры откладывался на неделю. Узнав день, герцог не знал, радоваться ему или злиться: за неделю много чего могло произойти, — в том числе посланцы Дракона могли уже выбрать невесту для своего повелителя и на том успокоиться и отбыть восвояси, — но задерживаться на столь долгий срок в переполненной гостями столице никому не хотелось. Пребывание в Дюрвиште обещало мало радостей. Экипаж для прогулок было не достать, — тот, в котором ехали с аэростанции, герцог и его спутники заполучили просто чудом, — а выйти на улицу означало погрузиться в такую толчею, какую в обычное время можно было увидеть только на рынке. Герцог же считал ниже своего достоинства проталкиваться через плотную массу людей, а для сестры полагал это и вовсе неприемлемым.
Однако же сидеть взаперти в квартире было нестерпимо скучно, причем не только мужчинам, но и Эрике. Девушка, впервые попавшая в столицу, до сих пор ничего не знала о цели приезда, и, вероятно, недоумевала, почему они так странно проводят время. Но старалась ничем не выдать ни своего недоумения, ни горького разочарования, не задала ни единого вопроса, и уж конечно не произнесла ни слова жалобы или упрека. Но пан Иохан подмечал ее печальные взгляды, устремленные за окно в те минуты, когда она поднимала голову от рукоделия или от книги. Невольно он сравнивал Эрику с Ядвисей. Уж сестра не стала бы сидеть молчаливая и скучная, и быстро все выспросила бы и дозналась бы до правды, не то что эта безъязыкая… И все-таки Эрику барон жалел. Ему и самому было тошно проводить день за днем в четырех стенах, и он вызывался раздобыть экипаж.
— К чему это? — вяло возразил герцог Иштван, который, несмотря на скуку, явно не горел желанием разъезжать по улицам Дюрвишты. После того, как принесли счет от портнихи, настроение его резко ухудшилось, и он, облаченный в некогда роскошный, но уже слегка потрепанный синий шлафрок, с утра до вечера валялся на диване в гостиной, почитывая какие-то сомнительные сочинения (на обложке одного из них пан Иохан краем глаза углядел имя своего приятеля Александра Даймие). — Куда ты собираешься ехать?