Эдвина тяжело вздохнула.
— Ладно. Кончаем плакать. Зови своего Оррента. Разберемся, какая скотина там засела.
Он почесал пышные баки.
— Возможно, для Дагота это была разведка боем. Тогда бретон твой и вправду отличный маг, раз при бунте спящих ни один оттуда на помощь не вылез.
— Или они друг друга уже съели… с голоду, — все еще дуясь за чучело, буркнула Аррайда. — Сколько они там торчат? Месяц или два?
Черрим сморщил нос:
— Эх! У семи нянек дитя без уха. Редоранская стража, легион, бойцы, маги… А советница Брара, как бродяга, под забором ночует.
— Ох, не верю я в такое счастье, что съели, отравились и сами умерли… — Эдвина пригладила блестящие волосы, прошлась по кабинету и постучала двемерские доспехи по кирасе, вызвав глубокий звук. Под сводами гильдии раскатилось эхо, и буквально через минуту на пороге объявился уже упомянутый Эдвиной Оррент Геонтин. Показался он гостям стеснительным и недалеким. А может, просто на бретона худо влияла несравненная краса его начальницы.
Меры, предпринятые им и его помощниками для того, чтобы корпрусные твари не вырвались на свободу, волшебник описал довольно складно. Поведал, как говорил с перепуганными обитателями особняка и какие звуки слышались из-за запечатанных дверей. Но кто конкретно там засел и сколько, сказать не сумел. Не пепепльные упыри и не маги Шестого Дома — единственное, в чем они могли быть уверены. Поскольку печати с дверей изнутри так никто и не снял.
Эдвина отпустила подчиненного и виновато покосилась на друзей.
— Негусто.
Черрим покрутил башкой.
— И то хлеб. Вы тут подождите план и ключи, девочки. А я пока соберу наших и займемся слугами. Возможно, кто-нибудь что-нибудь существенное вспомнит. У тебя же есть описание этих тварей, Эдвина?
Магичка потянулась к потрепанному здоровенному тому на полке у себя над головой, постаравшись не разронять листы.
— Бестиарий, и даже с картинками. Кто тебя интересует?
— Все! — отрезал Черрим. — Но потом.
Через час в кабинете Эдвины стало не протолкнуться. Кроме нее с Аррайдой набилась туда дюжина воинов — бывших рабов Андасрэта. Кто поскромнее, отирали стены, самые бойкие сгрудились над планами особняка, разложенными на столе и прижатыми книгами по углам, чтобы не сворачивался пергамент. Бретон Габриель играл в гляделки с соотечественником Оррентом, которого госпожа Элберт тоже вызвала на совет. Тут же дулась на всех певица Звездочка — потому что на нее никто не обращал внимания.
Последним объявился Черрим. Он сверкал довольной ухмылкой во все зубы и тряс в ладони звенящую связку ключей. Вместе с ним вошел высокий данмер в простых костяных доспехах редоранской стражи. Он был без шлема, черные с проседью волосы скручены в узел на темени и охвачены лентой цветов рода Морвейн. А лицо было разом смущенное и решительное, и на серых скулах цвели два коричневых пятна.