Патрик озадачился этим «отремонтировать».
— Ты что, не догадался, что она голем? Ни одна живая девушка не в состоянии столько впахивать, переживать нашествие разных рас на свою постель и не расклеиться ни морально, ни физически. А еще она не болеет… болела… Тьфу, — Оками сгребла Сильвера за лацканы. — Ты мужчина! Сделай же что-нибудь!!!
И Сильвер сделал. Ему предстояло практически невероятное: починить настоящего голема тогда, когда все книжки о магии, даже художественные, были преданы анафеме и сожжены. Можно было, конечно, засесть за техническую литературу об андроидах и искусственном интеллекте, но бывший капитан опасался, что это займет слишком много времени. А отправлять Магнету в гарантийный ремонт на другой конец галактики, предварительно доказав приемщику, что пломбы не были нарушены и что сломалось изделие не по вине заказчика… Да и нельзя было открыто объявить, что Магнета андроид, клиенты не поймут… Куда ни кинь, везде клин. Короче, Сильвер предпочел отыскать тайную библиотеку. Но сперва следовало уничтожить улики — проще всего это было сделать с помидором. И выяснить, куда ведет кровавый след, оставленный убийцей.
Зловещие молнии сверкали за окнами, занавески колыхались. Палка для раздвигания штор была извлечена из черепа несчастной.
— Дать бы ее обнюхать собаке… — сказал вслух Патрик.
— Нет, — мадам сузила глаза. Ее грудь вздымалась, губы сжались в ниточку, волосы растрепались, но Оками этого не замечала. — Никаких собак. Я сама.
И вдруг дернулась, упала на четвереньки, и из модного платья с кринолином на титановых обручах выскользнула желтоглазая волчица, серая и очень злая. Забила себя по бокам хвостом и стала обнюхивать останки голема и коридор.
Сильвер едва удержал ее за загривок в комнате второй по популярности звезды борделя: Герды Страдающей. Та любила плакать по поводу и без повода и окликать жертву, которой изливала свои страдания, и переживания по поводу страданий, и мысли по поводу переживаний по поводу страданий, когда жертва неожиданно засыпала посреди особенно длинного и скользкого пассажа. Но в остальном Герда была знойной женщиной мечтой поэта и даже прозаика. Она давно точила на Магнету зуб, и Сильвер сам бы подумал на нее. Тем более что после обыска у Герды в комоде сыскалось килограмма четыре свежайших помидоров того же сорта, что и оброненный у тела. Но, вытирая сопли и слезы, Герда покаялась, что инквизиторы, ходившие увещевать ее от срамного образа жизни, финалом проповедей оставляли ей помидорчик. А Магнету она не трогала и вообще, если бы собралась, отравила ее или придавила собранием своих сентиментальных романов. Сильвер по глазам убедился, что вторая по значимости звезда борделя не врет, и оттащил волчицу, пока Герда не стала заикой. Это был тупик.