Удар о поверхность взлетно-посадочной полосы был достаточно сильным, но корпус Embraer, как и говорила Квадра, его выдержал. Аэроджет на всей скорости понесся по полосе, даже не думая останавливаться.
— Надо как-то тормозить, — озабочено предложил Дефоссе, — есть какие-нибудь соображения?
— Я не умею управлять самолетом, — ответил я.
— Я это уже заметил, черт возьми, меня тоже этому не учили, нас лишь выкидывали из самолетов с парашютами или десантных капсулах… Но если мы не затормозим нас вынесет за пределы взлетного поля, а там мы налетим на какое-нибудь строение и все, пиши пропало.
Я активировал нейромод и направил его воздействие на изменение структуры костной и мышечной ткани своего друга, чтобы в случае удара минимизировать ущерб нанесенный организму. Он удивленно посмотрел на меня, понимая, что я делаю.
— За заботу благодарю, но, черт возьми, Георг, нам надо тормозить! — в ответ на мои манипуляции заорал он.
Он, чертыхаясь и кляня Квадру, стал искать механизм торможения.
— Педаль, — закричал Гаетан, — одна чертова педаль! Это может быть только тормоз!
Он со всей силы вдавил педаль под своей ногой в пол. Раздался страшный скрежет и грохот, корпус самолета задрожал, треск обшивки перемежался с визгом тормозов. Самолет резко потерял скорость, через некоторое время раздался хлопок, последовал сильный удар, зубодробительная тряска подбрасывала нас в креслах, едва не срывая ремни, которыми мы были пристегнуты. Корпус самолета стал разворачиваться циркулем, наконец, он завалился на один бок, переломив крыло, остановился. Аэроджет все же вылетел с бетонного покрытия взлетно-посадочной полосы, снес небольшую часть ограждения, но к тому моменту уже потерял скорость.
Мы сидели в полном молчании несколько секунд.
— Живы, черт возьми, — выругался Дефоссе, — мы живы.
Он осмотрелся по сторонам.
— Вот что приятель, давай вставай и двигай отсюда поскорее. Я останусь здесь.
— Зачем? — удивленно спросил я.
— А затем, что скоро здесь будут аварийные службы и службы безопасности. Я очень не хочу, чтобы они обнаружили тебя здесь.
Видя, что я хочу что-то возразить, он перебил меня.
— Ты похож на человека, но пойми, тебя раскусят, что ты проклятый спаун очень быстро, и ты не доберешься до своей жены никогда. Я же человек. Никто не будет меня убивать или вживлять в голову проклятое нейронное дерьмо.
Гаетан Дефоссе подошел к двери, повернув ручки, открыл ее.
— Я битый, опытный полицейский, бывший солдат, я не пропаду. Поверь, Георг еще никто сделал старину Гаетана Дефоссе, а вот ты будешь в опасности. Они уже знают, что здесь на борту, со мной, был ты. Но сейчас их больше всего интересует судьба своего истребителя. Пока они будут разбираться, допрашивать меня, пройдет много времени. Я как-нибудь дам знать Кореньи, что я здесь и, в конце концов, меня передадут полиции, миграционным службам… Главное ты уже будешь в предгорьях Маунт-Худ.