Он потянулся и поцеловал ее в лоб.
— Но надо заплатить лишь небольшую цену. А потом навсегда забыть об этом. Ведь объект, образец все равно, хотим мы этого или нет утилизируют. Это всего лишь спаун. Так их называют на Западе. Просто…, — он немного помолчал и решительно сказал, — их назвали в честь героя из комиксов, «отродье», так, кажется, это переводится. Он не полноценный человек, а лишь инструмент.
Он взял ее за подбородок.
— Ну, Кира поверь мне.
Женщина молчала, я только видел, как она изредка вытирала салфеткой лицо от слез.
Тогда мне было всего лишь двенадцать лет, я мало понимал, то о чем они говорят. Тем более я не видел другого мира кроме того что был внутри стен лаборатории. Я не видел других детей, кроме одно мальчика, которого молодые родители приводили с собой на работу. Это был мой единственный друг и объект общения.
Пока мы двигались несколько дней на машине по пустынным дорогам, избегая больших городов, мужчина постоянно вводил мне в кровь барбитал. Иногда я приходил в себя, меня кормили, поили, давали немного походить, размять ноги, а потом снова усаживали на заднее сиденье. Я лежал на заднем сиденье и бессмысленно смотрел через окно на небо, на облака, на ветки деревьев мелькающих на фоне неба. Тот первоначальный восторг от внешнего мира из-за действия химических препаратов очень сильно притупился. Я почти ничего не чувствовал, лишь продолжал слышать в себе и вокруг тот же голос.
— Что в имени моем тебе?
Он бился во мне настойчивой пульсирующей точкой. Но у меня не было сил ответить ему, я был дезориентирован, подавлен. Мое вялое мышление лишь равнодушно скользило по окружающему миру, не способное разрушить это состояние. Только он, голос, был настойчив. Он сформировал внутри меня сияющий сгусток энергии, в нетронутой барбиталом и хлорпромазин, который с молчаливого согласия женщины мне тоже начали вводить, область, способную сохранить мою личность и сознание. С каждым днем сияющий сгусток неумолимо рос, готовый вырваться наружу вспыхнув словно сверхновая. Тогда я еще не знал что это моя вторая сущность.
Вскоре мы беспрепятственно пересекли границу и оказались в Европе. Мы двигались по ее южным странам, где законодательство относительно торговли людьми и спаунами было более лояльным — оно просто покупалось у любого представителя власти. Иван изменился, он сильно нервничал, стал чрезвычайно раздражительным и злым. Я чувствовал его внутреннее напряжение, которое было, как темное мрачное облако. Он периодически срывался на своей спутнице, выплескивая на нее все свое разочарование и ярость. Иногда он разговаривал с кем-то по смартфону, убеждал, торговался, кричал, а потом отчаянно швырял смартфон, клал голову на руль автомобиля и тихо шептал.