Она схватила его за руку.
— Нет, Иван, не надо хлорпромазин.
Тот в ответ нервно дернул локтем, но она настойчиво вцепилась в него, повиснув на его руке. Он крепко сжал шприц и все же со злостью стряхнул ее на землю.
— Ты с ума сошла! Ты же видишь, с ним что-то происходит, мы можем потерять контроль над ним!
— Нет, прошу тебя, — зашептала она, и словно умоляя его, сложила ладони перед собой.
— Нет, ты действительно сдурела! Я всегда говорил, что мы не знаем, что создаем. Но сейчас надо что-то предпринять. Или у тебя есть другие соображения?
Она выхватила сумку и достала другой шприц.
— Не надо хлорпромазин, лучше пусть будет барбитал, он не должен страдать.
Я видел, как в ней трепетало тонкое чувство жалости.
— Черт, возьми, Кира, — выругался мужчина.
Но он все же взял из ее рук шприц и быстро вел мне в руку вещество, вводящее меня в состояние сна. Тогда я еще не умел управлять химическими веществами в моем организме. Я просто увидел некое расплывчатое изображение, то из чего этот раствор состоит и позволил ему распространиться во мне, по всему организму разносясь кровью по венам и артериям. Последнее что я услышал пред тем как погрузиться в глубокий сон, голос, вопрошающий ко мне.
— Что в имени моем тебе? Что в имени моем тебе?
Я очнулся уже днем. Солнце светило сквозь запыленное окно машины. Мои спутники сидели впереди меня и о чем-то спорили.
— Его все равно бы рано или поздно утилизировали, ведь ты же знаешь этот образец с сильнейшими признаками расстройства психики. Они создали существо, — мужчина замялся, подбирая слова, — с возможностями проклятого бога, но он просто псих. Понимаешь Кира больной псих! Это проходной материал. И вообще ходят слухи что, наши неудачные результаты поставили крест над всем проектом. Головное предприятие и университет сворачивают все работы над ним. Им проще создавать их в Китае или на худой конец в Европе, в какой-нибудь захудалой восточно-европейской стране.
— Он же еще ребенок, — женщина была очень сильно расстроена.
— Да какая разница! Я сам слышал от Родина, что они уже подготовили документы для утилизации этого образца. А он заведующий лабораторией и знает что говорит. Мы же его спасем. Слышишь? Спасем и немного на этом заработаем. Так что успокойся детка, все будет тип-топ, я тебе обещаю.
— Говорят, что, таким как он, они ставят особые нейронные переплетения, жгуты, так называемые нейронные перемычки, он будет, как раб работать в каком-нибудь закрытом помещении…
Но он не дал ей договорить.
— Зато он будет жить! Ты же этого хотела. И мы, совершив такой благой поступок и хорошо, я говорю, очень неплохо подзаработаем. Нам этих денег хватит на всю оставшуюся жизнь, где-нибудь в теплой стране. Мы не будем до конца жизни влачить жалкое существование в лаборатории управляемой всякими напыщенными уродами, выжившими из ума учеными старцами, делая за них всю работу. Хочешь, на эти деньги мы откроем свою Био компанию? На Западе, там свобода. Мы сможем так же заниматься наукой, но мы будем уже делать все что захотим и делать это будем для себя, для своих детей. Мы своих детей сможем создать их такими, какими захотим. Их ДНК будет совершенной, идеальной и они будут счастливым продолжением нас с тобой.