— Что в имени моем тебе?
Через некоторое время машина остановилась, издав протяжный скрежет, перевернулась на крышу. Ее задержал огромный, как гигантский карьерный самосвал, торчащей из земли кусок скалы.
Я пришел в себя и огляделся.
Передо мной лежала Кира.
Она, широко открыв глаза, смотрела на меня. Ее голова со слипшимися от крови прядями волос, была неестественно вытянута и заломлена. Казалось, она хотела посмотреть куда-то дальше меня, но шея не выдержала и переломилась. Из ее рта толчками шла кровь. Неожиданно я увидел нечто очень страшное — я увидел, как из нее уходила жизнь. Я видел, как распадались в ее мозге клетки нейронов, и он лишенный кислорода, становился бесполезной омертвелой массой. Я видел, как угасали миллиарды электрохимических импульсов создававших ее сознание. Но я увидел и другое, противоположное страху — совершенно неожиданно для меня, в течение всех этих страшных изменений, ее сознание оставалось спокойным. Я увидел нечто очень необычное — яркий свет там, где находился ее мозг. Вспышка, ставшая ярким сиянием, она вытянулась в бесконечное пространство долгой мерцающей линией, путь в бесконечность.
— Я вижу, — сказала она очень тихо, булькающим от идущей из гортани крови, голосом, — я ухожу.
Потом она сфокусировала свой взгляд на мне, улыбнулась, внезапно зрачки ее глаз резко расширились и сияние исчезло. Мозг умер. Все в организме, что в нем осталось живого, начало готовится к переходу, к последнему акту жизни — к смерти. Клетки организма, все еще имея в себе накопленные запасы веществ для своего существования какое-то время продолжали действовать, делиться, но уже начался неизбежный процесс смещения кислотно-щелочного баланса организма в сторону увеличения кислотности — ацидоз. Эта остаточная деятельность не была управляемой жизнью, а лишь агонией. Сразу после смерти мозга свою работу прекратило сердце. Кровяной поток, великая река жизни всего организма, застыла. Кровь начала густеть и из-за разрушения эритроцитов терять свой красный цвет, поэтому лицо Киры, которая продолжала смотреть на меня, мертвыми глазами приобрело бледный белый оттенок. Легкие, поврежденные при падении машины, наполнились кровью, их движение прекратилось, они больше не насыщали кровь кислородом, остановив газообмен. Органы через отмирающую, но еще жизнеспособную нервную систему «посылали» лихорадочные сигналы «запрашивая» от центральной нервной системы биологические алгоритмы для своей деятельности. Но мозг был уже мертв, поэтому не получая в ответ ничего, они останавливали свою жизнедеятельность. Клетки разрушались, распадались и умирали, в них прекращался процесс деления. ДНК становилась бесполезной частью организма, превратившись в черные скрученные нити с множеством разрывов. Я тогда еще не был тем, кто я сейчас, но тогда я впервые видел, как нечто живое превращается в абсолютное ничто.